Пасынки восьмой заповеди

Богатую усадьбу на окраине Вены Джозеф присмотрел ещё в первый день отпущенного ему срока. Массивная чугунная ограда с золочёными львами на верхушках полированных гранитных столбиков, широкие узорчатые ворота, посыпанные крупным гравием идеально прямые дорожки, рассекающие начинавшийся за оградой парк на правильные четырёхугольники, ухоженные клумбы с яркими цветами — и трёхэтажный дом со стрельчатыми окнами и колоннами у входа, множеством флигелей и пристроек, с двумя конюшнями…

Здесь явно было чем поживиться и утереть нос самодовольному Грыже.

Без особого труда пробравшись на чердак особняка победнее, расположенного как раз напротив заинтересовавшей его усадьбы, Джош-Молчальник извлёк предусмотрительно купленную утром подзорную трубу и, устроившись поудобнее у слухового окна, занялся наблюдением.

До ужина он успел выяснить, где находятся кухня и помещения для слуг, достаточно точно определил месторасположение чёрного хода (хотя сама дверь была ему не видна) — и решив, что для начала достаточно, отправился подкреплять свои силы добрым стаканом вина и изрядной порцией столь любимого им бараньего жаркого.

Подходящий трактир нашёлся неподалёку, и тут Джозефу неожиданно улыбнулась удача: в одном из посетителей он безошибочно признал виденного утром садовника из выбранного для показательного грабежа поместья.

Садовник, рыжеволосый крепыш со здоровым румянцем на щеках и крупной родинкой под левым глазом, отчего казалось, что он всё время щурится и хитро подмигивает, с пользой проводил время: перед ним на столе стояли два здоровенных кувшина с вином, один из которых был уже наполовину пуст.

Излишне уточнять, за какой именно стол поспешил присесть Джош-Молчальник.

Садовник попался не слишком разговорчивый, да и открыто приставать к нему с вопросами было опасно, но когда во втором из кувшинов показалось дно, язык у садовника наконец развязался. Так что вскоре Джозеф узнал и о скандальных похождениях Лауры Айсендорф, и о её странной компаньонке Марте, жившей в поместье уже не первый год, и о необъяснимой забывчивости самого барона — но только тс-с-с, кто ж будет господину напоминать, да ещё о таком!.. себе дороже…

Особенно заинтересовало Джоша упоминание о коллекции старинных ваз со всех концов света, которую собрал ещё покойный отец барона Вильгельма. Впрочем, о вазах садовник упомянул мимоходом и, потребовав ещё вина для себя и для своего нового друга, начал заплетающимся языком рассказывать Джозефу о хитростях подрезки яблонь, времени высадки роз и прочих премудростях садовничьего ремесла. Джош терпеливо слушал, понимающе кивал и время от времени пытался вернуть разговор в интересующее его русло, но это ему никак не удавалось — садовник прочно сел на любимого конька, и свернуть его мысли из накатанной колеи не представлялось возможным.

Наконец садовник — которого, как под конец их содержательной беседы выяснил Джозеф, звали Альбертом, — решил, что пора идти домой. Но тут стало очевидным, что на ногах Альберт стоит весьма нетвёрдо, а передвигаться может, лишь держась за что-нибудь, а лучше — за кого-нибудь. Естественно, этим «кем-нибудь» с радостью вызвался быть его новый друг Джозеф. Благо и идти до поместья было — всего ничего.

— Н-нет, через в-ворота м-мы не пойдём! — заявил пьяный, но явно опытный в похождениях подобного рода Альберт. — Тут есть кх-кхалитка, так я через н-неё завсегда, когда это… как сейчас… — и он плевком указал Джошу, куда его следует тащить.

Калитка оказалась заперта на хлипкую щеколду, которую несложно было открыть с любой стороны, и даже не скрипнула, когда качнувшийся Альберт навалился на неё всем своим грузным телом. Видимо, слуги, после очередной попойки нередко возвращавшиеся в поместье этим путём, исправно смазывали петли.

— А собаки нас не порвут? — с беспокойством поинтересовался Джозеф.

— Не-а! — уверенно мотнул головой Альберт. — Их майн либер Гельмут за восточным флигелем д-держит, где конюшни. И на привязи. Чтоб, значит, ни гугу… Когда м-мы, как сегодня…

Джозеф проводил садовника до дверей пристройки, служившей Альберту жильём, подождал снаружи, пока тот захрапит, и быстро огляделся.

Луна светила ярко, и Джош почти сразу разглядел дверь чёрного хода, расположение которой установил ещё днём, наблюдая за перемещениями слуг. Бесшумно скользнув в тень нависавшего над ним дома, Джозеф тронул холодную бронзовую ручку и легонько потянул её на себя. Дверь слегка поддалась, но окончательно открываться не захотела.

«Крючок. Изнутри, — догадался Джош-Молчальник. — Ножом поддеть — и всех дел. А замка или нет, или им не пользуются. Ну, Грыжа…»

Он довольно усмехнулся и направился к калитке. Был немалый соблазн забраться в дом прямо сейчас, но Джозеф давно уже не был новичком.

Торопливость — удел дураков.