Пасынки восьмой заповеди

— Джозеф Волож, — Джош слегка поклонился. Он и сам не знал, почему назвался своим настоящим именем.

— Джозеф? И вы уверены, что ваша мама звала вас именно так?

— Ну, вообще-то мама звала меня Юшкой… Юзефом. Но это было так давно…

— О, то пан поляк? — произнесла Марта на певучем подгальском наречии и не удивилась, услышав ответный вопрос:

— О, то пани полька теж?!

— Пани гуралька, — и оба с удовольствием перешли на родной язык.

— И что же пани Марта мне ещё посоветует? — поинтересовался Джозеф. Судя по всему, девушка не собиралась звать на помощь, и у Джоша появилась надежда, что он сумеет выпутаться из этого дурацкого положения.

«А она, кстати, ничего. И не боится совсем», — отметил он мимоходом.

— Полагаю, вас интересует что-то достаточно ценное и не слишком большое, чтобы его легко можно было унести, — со знанием дела предположила Марта (именно этим правилом, усвоенным от приёмного отца, она сама обычно руководствовалась, забираясь в тайники чужих душ).

— Вы рассуждаете на удивление здраво. И вы снова правы, — Джозеф был несколько сбит с толку, но пока эта странная беседа ничем ему не грозила и даже складывалась весьма удачно; впрочем, Джош ещё сам боялся этому верить.

— Что бы вам предложить, милостивый пан? — Марта забавлялась, разговаривая с Джозефом в манере продавца антикварной лавки, помогающего покупателю выбрать нужную вещь, и исподтишка наблюдала за симпатичным молодым вором. «А если попробовать работать с таким в паре?» — мелькнула шальная мысль, но Марта тут же отогнала её подальше.

— Эти итальянские безделушки, конечно, очень красивы и стоят целое состояние, но вы навряд ли сможете их продать; кроме того, я к ним так привыкла… Может быть, вот это? — и она продемонстрировала вконец обалдевшему Джозефу аляповато-роскошную вазу средних размеров, масляно блеснувшую в лунном свете, когда Марта взяла её с подставки. — Полная безвкусица! Зато чистое золото.

— И вы… предлагаете мне её забрать? — опешил Джош.

— А разве вы не за этим сюда явились? — Марта уже твёрдо решила позволить Джозефу-Юзефу уйти из дома с добычей, а заодно насолить барону, недавно имевшему наглость приставать к ней в отсутствие жены. Разумеется, барон мгновенно позабыл о своих намерениях, но неприятный осадок в душе Марты остался. Липкий противный налёт — так бывает всегда, когда вынужденно присвоишь какую-нибудь гадость… Почему бы и не позволить себе маленькую месть?

— Что же вы стоите столбом? — Марта удивлённо нахмурилась. — Берите то, за чем пришли, и уходите. Я не стану поднимать тревогу.

— Но почему?!

— А вот «почему» — это вам знать вовсе необязательно, — заявила девушка, делая шаг навстречу Джозефу и вручая ему вазу.

Джош-Молчальник машинально взял протянутую вещь, и их руки на мгновение соприкоснулись. Вора пробрал озноб, у него впервые в жизни зачесались глаза — и он снова застыл, держа в руке вазу и изумлённо глядя на Марту, как будто пытаясь что-то вспомнить.

— Берите вазу и уходите, — ещё раз, словно маленькому, повторила ему Марта. — И не забудьте о своём пари. Завтра вечером вы должны встретиться с этим вашим… Грыжей и предъявить то, что украли.

— Да-да, я помню, — не очень-то соображая, что с ним происходит, выдавил Джош и направился к двери.

У порога он на миг задержался, в последний раз взглянул на стройную девичью фигуру в воздушном пеньюаре, словно плывшую в потоках лунного сияния — и слова сами сорвались с его губ.

— Я… смогу увидеть вас ещё раз?

— Может быть, — лукаво улыбнулась Марта, лишь слегка коснувшаяся Джоша, который в противном случае назавтра вообще не вспомнил бы о своём пари с Грыжей. — Но только не приходите так, как сейчас — в другой раз вам может меньше повезти.

Джош только кивнул в ответ и шагнул в коридор.

…Когда пришедший в себя за день Джозеф с трудом вспомнил, где и с кем он должен сегодня встречаться, и явился в трактир — Грыжа с цеховыми старшинами уже ждал его.

— Что-то ты без мешка, приятель, — весело хохотнул Арчибальд при виде Молчальника. — Видать, язык у тебя острее всего прочего! Под стол прямо сейчас лезть будешь или как?

— Тебе, Грыжа, не дома чистить, а в суде служить, — усмехнулся Джош, опускаясь на специально оставленное для него место напротив Грыжи. — Ты бы нас всех за месяц перевешал…

— Ишь, распелся! Или впрямь разжился чем?

— Да так, мелочовка, — вяло махнул рукой Джозеф, раскрывая висевшую у него на боку дорожную сумку. — Там ещё было, только я тяжести таскать не люблю. А у тебя что, Грыжа?

Ваза червонного золота и негромко звякнувший кошель величиной с голову младенца возникли на столе одновременно. Несколько секунд Грыжа и Джош молча сравнивали украденное; остальные затаили дыхание. Потом Грыжа одним быстрым движением развязал принесённый им кошель, и на стол хлынули жёлтые блестящие кружочки.

— Неплохо, — оценил Джош, с профессиональной ловкостью выуживая из груды монет крупный рубин. — Месяц гулять можно.

— А ты, парень, тоже не промах, — признал Грыжа, уважительно поглаживая бок вазы. — Не думал, не думал… По-моему, одно другого стоит.