Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2

– Я? Конечно нет. Я ведь был Свидетелем, учился своему призванию. Нужно было запомнить строки всех Свидетелей до меня, а на мальчишечьи развлечения времени не было.

– Я надеялся, что вы скажете мне, что там может быть…

– А, ну это другое дело. Я никогда туда не забирался, но во мне память стольких верхолазов, сколько ты никогда не видел. Я старый человек. Я знал отца твоего отца, а перед тем его деда. Что ты хочешь знать?

– Ну…

Что же он хочет узнать? Как задать вопрос, который был всего лишь ноющей болью у него в груди? И все же…

– Для чего это все, Свидетель? Зачем все эти уровни над нами?!

– Э? Что это ты?.. Во имя Джордана, сынок, – я Свидетель, а не ученый!

– Ну… я думал, Вы должны знать. Извините.

– А я знаю. Ответ – в Строках из «Начала».

– Я слышал их.

– Послушай еще раз. Все ответы – там, если у тебя хватит мудрости понять их. Помогай мне. Впрочем, нет – дадим возможность моему ученику проявить свои знания. Эй, ты! Строки из «Начала» – и следи за ритмом.

Ученик облизал губы и начал:

Джордан был допрежь начала; до всего
были мысли одинокие его,
И была до человека пустота,
что безжизненна, безвидна и пуста.
Породило одиночество порыв
и стремленье, путь решению открыв;
И воздета длань Создателя была,
и Корабль сплотился из Его тепла —
Протяженья добрым полнились жильем,
был хранилищ для зерна велик объем;
Переходы, всходы, двери и чулан —
для покуда не рожденных поселян.
И решил Творец, что мир уже готов
к восприятию венца Его трудов.
Человек замыслен был венцом всего,
но ключа не оказалось от него.
А ведь диким, без бразды и борозды,
он испортил бы Создателя труды.
И Всевышний Уложенья даровал —
хаос в людях ограничил и сковал.
Чтобы каждый, целям маленьким служа,
неустанно и незримо приближал
Воплощение высоких дум Творца,
чтоб порядок снизошел во все сердца.
Джордан создал для работы Экипаж
и ученых – направлять единый План.
А судьею – так решил Создатель наш —
был поставлен над народом Капитан.
То был золотой век!
Только Джордан в совершенство облачен,
а у прочих совершенства нет ни в чем:
Зависть, жадность и гордыня ищут нас,
чтоб в умах свои посеять семена.
Первым их в себе взрастил зловещий Хафф —
проклят будь, слуга гордыни и греха!
Насадив сомненье ли, безверье ли,
бунт его советы злые разожгли;
Кровь творений Божьих запятнала пол,
Капитан в Полет безвременный ушел,
и пути народа проглотила тьма…

Старик ударил мальчишку по губам тыльной стороной ладони.

– Заново!

– Сначала?

– Нет! С того места, где ты ошибся.

Мальчик замялся, потом исправился:

…Повсеместно грех возобладал в умах,
и пути народа поглотила тьма…[42]

Мальчишечий голос бубнил, стих за стихом, многословную, но невнятную старую-престарую историю о грехе, бунте и времени тьмы. Как наконец возобладала мудрость и тела главарей смутьянов были отправлены в Конвертер. Как некоторые из смутьянов спаслись от Путешествия и породили первых мутов. Как выбрали нового Капитана после многих молитв и жертвоприношений.

Хью неловко ерзал, переступал ногами. Разумеется, ответы на его вопросы были здесь, ведь это священные строки, но он не мог охватить их разумом. Зачем? Что все это значит? Неужели в жизни нет ничего, кроме еды, сна и, в конце концов, долгого Путешествия? Разве Джордан не хотел, чтобы его поняли? Тогда откуда эта боль в груди? Этот голод, который не проходит даже после доброй еды?..

Когда, поспав, Хью разговлялся, к дверям дядиной каюты подошел ординарец.

– Ученый требует присутствия Хью Хойланда, – вежливо произнес он.

Хью знал, что этим ученым был Лейтенант Нельсон, отвечавший за духовное и физическое благополучие того сектора Корабля, где находилась и родная деревня Хью. Он проглотил остатки завтрака и поспешил за посыльным.