Пасынки

— Что ты подумал? — резко перебила его княжна. — Говори.

— Что это ей уготовили… царице опальной… Не губи, матушка! Не сам додумался, мне велено было!

Один мгновенный взгляд — и Раннэиль поняла, что сейчас всё дело будет загублено на корню. В коридор ведь и дворня набежала. Стояли молча, изредка крестясь, и слушали.

— Выйдите все, — жёстким тоном приказала альвийка.

— А ну-ка живо на двор, живо! — засуетился кто-то из старших слуг, начиная выпихивать челядь в дверь. — Ишь, уши растопырили! Пошли, пошли!

— Вас, господа гвардия, попрошу не оставлять меня наедине с этим человеком, — тем же тоном произнесла княжна, обращаясь к солдатам, когда слуги покинули коридор. — Но о том, что вы сейчас услышите, можно говорить только с государем, либо с тем, кого он сам укажет.

— Само собой, матушка, — услышала она в ответ. — Не впервой.

— Итак, — она продолжила допрос, пока пойманный не «перезрел». — Тебе было велено отравить императрицу?

— Именно так, — обречённо кивнул горе-преступник.

— Кем велено?

Человек мелко задрожал и попытался упасть на колени. Только повис на руках у дюжих гвардейцев.

— Не губи, матушка! — взвыл он, источая запах испачканных штанов и страха. — Коли скажу, не жить мне!

— А коли не скажешь, так я тебя от дыбы избавить не смогу, — княжна подпустила в голосе нотку сожаления. — Оттуда тебе одна дорога — на плаху, как покусившемуся на жизнь императора. Или императрицы, ничуть не лучше. Но если мне всё скажешь, упрошу государя, чтобы не отправляли тебя к Ушакову в подвал. Ссылкой отделаешься. Хоть и вдалеке от столицы, а жив и здоров будешь… Ну, как, согласен говорить?

— Так ведь, матушка, там такие персоны… Не то, что меня — и тебя в порошок сотрут! — человек поглядел на неё едва ли не с сочувствием. — У них везде глаза и уши, даже здесь, во дворце царском!

— Вот ты мне их и назови, — княжна впервые за весь разговор улыбнулась — холодно, страшно. — А я уж позабочусь, чтобы эти глаза поприкрывали да уши пооборвали. Мне, знаешь ли, тут ещё жить, неохота, чтобы всякие глазели да подслушивали… Итак, я жду. Выбирай, с кем говорить будешь — со мною, или с Андреем Ивановичем Ушаковым.

Надо отдать этому человеку должное: выбор он затягивать не стал. Запинаясь и потея, назвал несколько имён, да кто, где и что говорил, да какие приказания ему давали. Выложил то немногое, что ему положено было знать по невеликому статусу, минут за пятнадцать, вряд ли больше. Но имена и впрямь громкие: Долгоруковы да Голицыны. Рюриковичи и Гедиминовичи, рядом с которыми Романовы — выскочки.

— Грамотный? — выслушав его, спросила княжна.

— Н-немного, — кивнул незадачливый убивец. — Читать-писать учён.

— Пойдёшь со мной. Я дам тебе перо и бумагу, и ты всё в точности изложишь, как мне сейчас говорил… при свидетелях. Может, ещё что вспомнишь по дороге. Потом тебе дадут чистые штаны, посадят за караул, там и будешь ждать приговора государева. И молись, чтобы Пётр Алексеевич к моим словам прислушался. Всё понял?

— Всё, матушка. Всё понял. Век за тебя бога молить буду.

— Идём.

— А нам-то как быть, матушка? — спросил один из солдат. — Пост наш у этой самой двери. Никак нельзя покинуть.

— Так отправьте кого-нибудь в караулку, чтобы прислали двоих сменить вас при этом… злодее кровавом, — невесело усмехнулась княжна. — Ему сейчас охрана нужна больше, чем мне.

Разумеется, тащить задержанного в «кабинетец» никто не стал. Достаточно было выгнать заспанных писарей из комнатушки, примыкавшей к канцелярии, и, оставив при преступнике парочку солдат, отправиться, наконец, на доклад к Петру Алексеевичу. Благо, было с чем.

Она надеялась, что ему уже доложили обстановку, причём без отсебятины. Основания для оптимизма были: если бы императору не доложили, как она велела, и он не был в курсе случившегося, ей бы не дали спокойно допросить незадачливого отравителя. Значит, эту часть дела он полностью доверил ей, полагаясь на её богатый опыт по части тайных дознаний. А это, в свою очередь, значило, что сам он взялся за куда более важную часть. Раз заговорщики проявили себя активными действиями, и их имена были известны задолго до откровений попавшегося слуги, значит, плод созрел и пора снимать его с ветки.

И, судя по тому, что Раннэиль увидела и услышала, едва отойдя от дверей комнатушки, так оно и было.

Из Зимнего дворца сейчас спешно разъезжались не только курьеры, но и воинские команды, состоявшие из солдат обоих полков лейб-гвардии. Ибо дело оказалось таково, что некогда было посылать за людишками из Тайной канцелярии. Кареты с зарешеченными окошками подтянутся по нужным адресам позднее, а сейчас самое главное — никого из заговорщиков не упустить.