Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте) (СИ)

Литвинову с Ройтманом потребовалось только убедить меня, что отмазка слабая. Они с этим легко справились. Тот факт, что мирные обыватели, путешествующие по маршруту Тесса — Кратос, — не военнопленные, которые могут продолжить войну, просто лежал на поверхности. Тот, что единственным полезным следствием правления Наполеона во Франции стал его кодекс, — был несколько сложнее, но тоже не бог весть каким открытием. Остальная его деятельность была, по сути, деструктивна и вызвала восхищение потомков разве что размахом. К концу его правления страна настолько обезлюдела, что в армию призывали подростков 14–15 лет. Так что в наше время он бы попал не на императорский трон, а в Психологический Центр.

Труднее всего господам психологам пришлось с идеей независимости Тессы. Они долго с этим возились. И, думаю, в этом было максимум технологии, а не психологии. Хотя и на психологическом уровне, в общем, понятно. Сначала меня убедили в порочности метода, и это бросило тень и на саму идею. В то, что идея порочная, я уверовал в это где-то в начале третьего года. И настал катарсис. Кстати, будь готов к тому, что тебе предложат изложить твое видение ситуации. Под биопрограммером естественно, чтобы ты не выдумывал, а говорил, как есть. Почему ты поступил так, а не иначе, и почему считаешь себя правым. А потом долго будут объяснять, почему ты не прав.

— Я уже сейчас могу объяснить, почему я не прав, — сказал я. — Мне это изложили последовательно Нагорный и Хазаровский.

— Но ты же не поверил.

Я покачал головой.

— В какой-то степени поверил.

— Ну, тогда им две недели делать нечего.

— Нагорный сказал, что будут лечить психологическую травму.

— Твой адвокат-прокурор видел твое психологическое заключение?

— Он опрос читал.

— Имеет право, конечно. Но как-то это не соотносится со светлым образом Александра Анатольевича. Все равно, что подслушивать на исповеди.

— Он разрешение спросил.

— И ты дал?

— Честно говоря, спросонья.

Меня вызывали по кольцу связи.

— Артур, — сказал Леонид Аркадьевич, — ты где? Половина первого.

— В Лагранже.

— Понятно. Ладно, спокойной ночи.

Стало холодно. На небе высыпали звезды. Вон там в зените — солнце Тессы — яркое зеленоватое, мерцающее.

— Император, — объяснил я отцу. — Интересовался, где я болтаюсь в такое время.

— Ну, конечно. Вдруг сбежишь, не поедешь в Центр. Ты же его этим опозоришь.

— Не опозорю, — сказал я.

— Психологическая травма со мной связана?

— Естественно.

— Наверное, я хуже сделал. Не надо было рассказывать.

— Надо. Моя мама тогда была с тобой? В тот день?

— Конечно. Я при ней отдавал приказы. И при тебе, кстати. Но ты ничего не понимал, естественно. Для тебя это была игра. А она все поняла.

— Как ты ей объяснил? Ты оправдывался?

— Сказал, что иначе бы нас взяли. Что, в общем, было правдой. Или убили. Скорее последнее.

— Писали, что в обмен на освобождение заложников ты потребовал независимости Тессы.

— Требовал, конечно. Императрица могла дать ее одним указом, но они даже шага не сделали в этом направлении.

— Твой чудовищный маневр спас мне жизнь?

Он вздохнул.

— Были, конечно, другие варианты. Например, я мог сдаться. Вас с Юлей не тронули бы… скорее всего. Но моих товарищей тронули бы обязательно. Сдаваясь сам, я бы сдал их. Вряд ли бы я смог купить им свободу ценой своей. Все бы были в блоке «F». Всем бы искололи вены. Но они бы были живы. Большинство из них погибли потом. И я бы отсидел меньше, и сейчас это бы надо мной не висело. Но я слишком привык во всем идти до конца.

Он встал из-за стола.

— Пойдем в дом, а то мы здесь окоченеем. Два часа. Оставайся у меня. Дом просто роскошный для государственного преступника. Спасибо Данину. На втором этаже можно постелить.

— Я поеду, — сказал я. — Возьму такси.

— Как знаешь.

Он проводил меня, вышел за дверь на улицу.

Круглый фонарь ярко освещал размашистую черную надпись «убийца» по всем воротам, по диагонали: из угла в угол. Я не стал ее закрашивать.

Миниплан мягко приземлился в трех метрах впереди. Я пошел к нему, обернулся, открывая дверь. Анри Вальдо стоял в свете фонаря рядом с надписью «убийца» и был страшно похож на свой растиражированный портрет, который так любят вешать на стены студенты в кампусе университета Тессы. Даже вязаная фуфайка такая же, только светлые волосы короче, в них блестит седина, и нет знаменитого берета с надписью «RAT» — Республиканская армия Тессы. У меня тоже висел такой портрет. Больше не повешу.

И больше никогда сюда не прилечу.

Как блестят у него глаза. Слезы что ли?

Я отвернулся, сел в миниплан и захлопнул дверь.

Опознание

Утром я собирал вещи. Поставил перед кроватью объемистую дорожную сумку и зло бросал туда, что под руку подвернется. Где-то на середине процесса меня вызвали по кольцу. Нагорный.

— Артур, доброе утро. СБКоиды Кривина нашли.

Зубная щетка выпала у меня из рук и спланировала в сумку вместе с зубной пастой.

— Где нашли?

— В двухстах километрах от Кириополя. В мраморных горах. Нас опознавать зовут.

— Александр Анатольевич, я вещи собираю.

— Куда?

— В Центр естественно.

— У тебя еще неделя отсрочки.

— Уже шесть дней. Но я решил не ждать.