Пасынок империи

— Не то слово! — сказал Нагорный. — Посмотрим, усидит ли Артемьев на своем месте после этого дела. Это начальник ВКК на данный момент, — пояснил для меня Александр Анатольевич.

— А ты Венгера поставь, — сказал Дмитрий Николаевич. — Совершенно честный парень. Просто никогда и ничего, даже по мелочи.

— Я думал об этом, но там может быть конфликт интересов, — заметил Нагорный. — У него брат работает в ЗПЦ психологом.

— Он на «B» работает, а все подопечные ВКК проходят по «Е».

— Венгер сейчас на «А», — сказал я. — Мне Ройтман о нем очень хорошо отзывался.

— А вот это уже конфликт интересов, — сказал Дима. — Один брат по «А» расследует, а другой занимается психокоррекцией тоже по «А». Надо нашего Венгера с «А» убрать как раз в ВКК самое оно. А Ройтмана попроси брата Венгера на «Е» не ставить.

— Ладно, подумаю, — кивнул Александр Анатольевич. — Но все равно, мне видимо придется время от времени работать контрольным комитетом для контрольного комитета, и пусть Хазаровский сколько хочет распекает меня за управление в ручном режиме.

— Император будет за это распекать? — удивился я.

— Конечно, — сказал Дима. — Система должна быть выстроена таким образом, чтобы она могла сама исправлять свои ошибки.

— И в принципе это правильно, — кивнул Нагорный, — но не всегда получается, и тогда лучше подкорректировать в ручном режиме.

— Это он заранее оправдания придумывает на случай головомойки, — прокомментировал врач.

— Так, — сказал Александр Анатольевич, — к делу. Я вам сейчас раздам пароль от модов господина Привозина. И Дмитрий Николаевич посмотрит физическое состояние, а Артур загрузит ту программку, которую я ему скинул три дня назад.

— Детектор лжи?

— Да. Так, Артур, краткая инструкция для чайников. Если ты видишь пик, по какому-то параметру, значит, наш подопечный либо боится, либо волнуется. Это еще не значит, что лжет, но стоит обратить внимание. Запись беседы ведется синхронно с записью сигналов с модов и переводится в текст и ментальный код, так что потом это можно будет послушать, посмотреть и проанализировать не один раз. И есть так называемая «спокойная запись». Грубо говоря, запись сигналов с модов, когда с обвиняемым говорили о погоде или еще каких-то совершенно нейтральных вещах. Она у нас, правда, от Салаватова, которому я не очень верю, но другой нет.

— Да вряд ли кто-то будет фоновую запись подделывать, — заметил Дмитрий Николаевич.

— Будем надеяться. Сейчас мы все равно спокойную запись не сделаем, в кабинете генпрокурора спокойные записи не получаются. Так что ловите эту.

И мне на УС пришел очередной файл.

— Артур, программу загрузил?

— Да.

— Открывай файл. У тебя будет картинка с графиком и бледно-зеленой заливкой под ним.

— Вижу, — кивнул я, — написано «фон».

— Угу, и по этому фону и пойдет новый график. Обращай внимание на те пики, которые выше фона. Там сначала графики по параметрам. Видишь?

— «Адреналин», «серотонин», «артериальное давление», «температура кожи»…

— Да, но ты у нас человек неопытный, так что по параметрам потом посмотришь, там есть свои сложности, например, по серотонину надо не пики, а провалы смотреть. Спустись вниз по странице, там последний график «Сводные данные по эмоциональному фону». Пока его смотри.

— Даже я в реальном времени смотрю в основном на СДЭФ, — заметил врач.

— Более того, даже я в реальном времени смотрю в основном на СДЭФ, — улыбнулся Нагорный. — И, Артур, когда будешь задавать вопросы, помни об этих данных.

— Я смогу задавать вопросы?

— Ну, конечно, не зря же я тебя позвал. Историю сигналов можешь посмотреть в любой момент, там можно текст наложить, уменьшить, увеличить и отследить эмоциональные пики не только по фразам, но даже по отдельным словам.

— Даже по отдельным звукам, — уточнил Дима.

— Да, — кивнул Нагорный, — только это обычно не информативно. А справа у тебя картинка, она пока серая.

— Изображение мозга…

— Угу.

— Детектор фиксирует возбуждение в различных зонах. Увидишь потом цветные пятна. Чем ближе к красной части спектра — тем сильнее. По тому, в какой зоне возбуждение, мы можем судить о том, что человек чувствует, и даже с некоторой вероятностью, о чем думает. Там будут пояснения. Потом это все можно будет увеличить, детализировать и уточнить выводы.

— Разберусь, — сказал я. — А откуда везут Привозина?

Нагорный указал пальцем на потолок.

— У нас на последнем этаже тюрьма, как в СБК.

— Через Тессу, видимо, везут, — предположил я.

— Просто ждали адвоката. Привезли давно.

Дверь открылась, и на пороге появились четверо. Первый был невысок ростом, черноволос, немного грузен. Прямые волосы зачесаны на косой пробор, прямой нос, темные усталые глаза смотрят из-под слишком высоких бровей, придающем лицу удивленное выражение, на руках такие же белые пластиковые браслеты, как у моего отца. Браслет на правой руке жестко присоединен к браслету на руке полицейского. За спиной — еще один полицейский. И слева — адвокат: длинный, худой и одетый с иголочки, хотя, пожалуй, победнее Руткевича.

— Добрый день, Федор Геннадиевич, — сказал Нагорный, — садитесь, пожалуйста.