Пасынок судьбы

— Я нечаянно. — Я старался быть самой невинностью и даже сделал робкий шаг назад. Никакой агрессии, Шимановский, никакой агрессии!

— Я те щас покажу, нечаянно!..

Замах. Время для меня остановилось. Фуууу-ууууу-бамц!

А эта скотина умеет бить! Ещё чуть-чуть, и убил бы, нахрен!

Я увернулся лишь самую малость, но этого оказалось достаточно. Кулак впечатался по касательной, ущерба мало, но голова красиво отлетела назад в сторону, и смотрелось это крайне эффектно. Ориентацию я потерял, секунды на две — слишком сильный был удар, но это уже не принципиально: как всякий актёр, играющий на публику, мой противник сделал паузу, давая зрителям понять, какой он молодец, как здорово поставил на место своего обидчика. Я же почувствовал то, о чём в пятницу лишь молился — приступ.

Моя подруга просыпалась, и просыпалась не так, как тогда, за воротами. Внутри бушевал пожар из злости и ненависти, ярость приобретала вид даже не тигра, а свирепого голодного дракона. Я вдруг отчетливо понял, что из этой столовой сегодня выйдет только один из нас, и даже догадывался, кто. И мне это доставляло несказанное удовольствие.

Я напал первый, ведь его удар уже сделан, триста человек подтвердит — драку начал он. Можно было не стесняться в средствах, и я не стеснялся. Нырок, сверху пролетает рука, вскинутая во встречном ударе, но задевает лишь волосы на макушке. Удар в корпус, мощный удар, я вложил в него всё, что только смог.

Пробрало. Мой противник согнулся и отступил. Я попытался добить правой, вдогонку, и даже попал, но по касательной — этот гад оказался проворнее, чем я думал.

Он снова попытался меня атаковать, я контратаковал, он отошёл. Шустрый, гадёныш! Шустрый и сильный. Пора заканчивать с этими танцами, долго в таком темпе я не продержусь.

Закончить мне не дали. Сбоку ко мне метнулась тень, я пригнулся и ушёл, лишь чудом угадав направление удара. Есть. Вновь уход, и ещё, и ещё. Этого громилу я знал лучше — ему я свернул челюсть, когда охотился за ними поодиночке. Забыл уроки старика Шимановского, охламон?

Да, забыл. Двигается быстро, но нападает так же топорно, как тогда. Ну, я ему и показал, что вредно иметь короткую память.

Вновь увернувшись, выпрямился, но не один, а вместе с апперкотом. Раздался противный хруст — чистый нокаут! Кажется, у парня вновь что-то будет не то с челюстью, но тут уж сам виноват.

Отвлекшись на второго противника, я забыл о первом. Тот прыгнул на меня и повалил на землю, пытаясь достать горло. Мы упали.

Воздух исчез, рука на горле красноречиво намекала, что бой я почти проиграл. Я пытался несколько раз достать противника, но тот блокировал удары четко.

Выручил меня вновь подлый удар. Не мудрствуя, я зарядил по яйцам. Не попал, он разгадал мой маневр, но уклонился, и в этот момент я выскользнул и из неудобного полусидячего положения заехал ему в рыло.

— Ах ты ж … … …!

Приступ накрыл меня. Что происходило после этого момента, помню так, будто стоял и смотрел со стороны. Эмоции исчезли, схлынули, остались лишь цель и голый убийственный расчёт. Дракон вырвался на свободу.

Тип попытался меня атаковать, но на сей раз я не ушёл, а блокировал его, после чего заехал в челюсть, слегка ошеломив, и со всей силы швырнул на раздаточные лотки.

Тётеньки в белых кепочках завизжали и разбежались, туша моего противника смяла непрочный термопластик, приземлившись на ванночки с котлетами, сосисками и соусами. Горячие ванночки!

Тот вскочил, не обращая внимания на ожоги, и кинулся на меня — но это уже был жест отчаяния. Я повалил его на землю, как до этого он валил меня, и схватил ладонями горло. Время кидать камни — время собирать камни.

Он хрипел, трепыхался, пытался вырваться, но я держал крепко. Мои мышцы походили на гидравлические цилиндры атмосферного шлюза, они не чувствовали боли или нагрузки. Просто делали то, что надо, наплевав на всё — ими управлял не я, а дракон.

Я хорошо запомнил его глаза. Почему запоминаются такие вещи — не знаю, но в отличие от хода боя, который помню поверхностно, выражение его глаз запало в душу намертво. Это был ужас, первобытный ужас человека перед стихией, перед чем-то большим и неумолимым. Когда он повалил меня, в его глазах плескалось превосходство. Теперь же в моих он видел смерть.

Дракон не собирался щадить его, останавливаться на полумере. Всё или ничего — это его драконий девиз. Нет, не так. Это мой девиз, ведь дракон — лишь часть меня, дикая и необузданная. Это моё кредо по жизни: беловолосая девочка Бэль раскусила его, объяснив мне самому, кто я есть.