Пасынок судьбы

— А тебе обязательно искать логику? — Она бросила замученный взгляд.

Я стушевался.

— Всё в жизни подчинено логике. А в твоем рассказе её нет. Вот я и… Обратил на это внимание

«Шимановский, прекрати, — осадил меня внутренний голос. — Куда ты лезешь? В чужое грязное бельё? Тебе оно надо?»

«Ну, интересно же! Когда я ещё увижу грязное бельё аристократов.»

«Кроме того, что они — аристократы, они ещё и люди, и это некрасиво», — продолжал давить мой бестелесный собеседник, но на сей раз его аргументы действия не возымели.

— Ты прав, Хуанито. Тут не будет логики, потому, что… — девушка замялась. — Потому, что у нас не нормальная семья!

— Покажи мне хоть одну нормальную? — воскликнул я. — Таких не существует.

— Тебе интересны проблемы моей семьи? — в упор задала она вопрос.

— Как тебе сказать… — Я сделал умное лицо и почесал подбородок. — Мне просто показалось, что тебе нужно поговорить об этом. Выговориться.

— Думаешь? — Она занервничала.

— Да, мне так кажется. Просто понимаешь, ты… Такая несчастная!

А вот здесь я не врал. Это чувство, действительно, проскакивало.

— Не могу этого объяснить, но мне кажется, за твоим лоском, общительностью, весёлым нравом, есть нечто, что тебя тревожит. Это воспринимается на уровне интуиции, не спрашивай, откуда я это взял.

Девушка кивнула и погрустнела.

— Настолько заметно, да?

«Шимановский, хватит давить! Ну, прав ты, не всё в порядке в Датском королевстве. Но она же страдает! Такой кайф, лицезреть расстроенную девушку, да?!

— Да нет, вообще-то… — Я всё же внял голосу и сбавил обороты. — Просто… Просто… Я вижу людей, Бэль! Это что-то типа таланта. Мимика, жесты, невербальные проявления. Морщинки вокруг глаз, форма губ, когда о чём-то думаешь. Люди учатся этому годами, а я вот… Просто чувствую. Это с детства так. Не обижайся на меня, ладно?

— Я не обижаюсь… — Она вдруг расплылась в улыбке. — А ты что, готов стать моим духовником?

— Думаешь, ты первая? — усмехнулся я.

Вообще-то самонадеянно. С моим дурным характером мне мало кто решается плакаться в жилетку. Хотя, из меня получился бы хороший психоаналитик — я всё это на самом деле вижу и чувствую. Это направление, кстати, в качестве будущей профессии, очень даже серьёзно рассматриваю.

— А где гарантия, что то, что ты услышишь, завтра не попадёт на первые полосы таблоидов? — её глаза опасно прищурились.

Она видела во мне ровню, человека с возможностями, и это позабавило.

— И как я это сделаю?! — наигранно-удивленно воскликнул я.

— Папарацци… — начала она, но я грубо перебил.

— Бэль, папарацци засмеют и оплюют меня, предложи я им информацию о тебе. Скажут: «Мальчик, иди покури ещё, хорошая у тебя травка. И не мешай серьезным людям работать». Не забывай, я — парень с рабочей окраины, а не видный деятель планеты, к которому нужно прислушиваться. У меня нет ни авторитета, ни нужных знакомых. Да и не нужны они, в общем… — я равнодушно пожал плечами. — Мне и на своём месте хорошо.

Быль сникла. Да, при долгом тесном общении о социальной пропасти забываешь быстро. Но с другой стороны, именно я — идеальная кандидатура в духовники. Просто потому, что ничего не смогу ей сделать даже при всём желании. Наоборот, посочувствую и дам совет, если смогу. Хотя, как показывает практика, чтобы разобраться в себе, чужие советы не нужны. Достаточно озвучить волнующие тебя вопросы вслух, и решение напросится само. Одно время я даже вёл аудиодневник, который затем переслушивал, пока не перерос. Зато теперь горжусь сохранением здравого мышления в самые трудные периоды.

— Кстати, вот и лавочка освободилась, как по заказу! — Парочка, сидящая на лавочке чуть впереди, поднялась и ушла в противоположном направлении. Я, ускорив шаг, плюхнулся на неё, забивая место. — Присаживайся!

Бэль, как положено порядочной сеньорите, плавно опустилась на пластиковое сидение, поправляя юбку и держа спину перпендикулярно земле. Элементарный вроде жест она сделала с такой грацией и такой элегантностью, что я, со своими медвежьими повадками, почувствовал себя неуютно.

Моё смущение не осталось незамеченным — в глазах Бэль промелькнула веселая искра удовлетворения. Вот зараза!

Сев, девушка какое-то время молчала, собираясь с мыслями. Затем, глубоко вздохнув, воскликнула:

— Хорошо, убедил. Расскажу. Только при условии, что всё останется между нами.

— Разумеется. — Я согласно кивнул.

— Мой отец — никакой не тиран. Он очень хороший, добрый и отзывчивый человек, и очень нас любит. Меня и брата с сестрой. И никогда нас не ругает.

— Значит, мать?