Пат для рыжей

— Значит это правда? — кричу ему в лицо, бросаясь на отчима, толкая его в грудь изо всех сил. — Ты убил мою мать?

— Разумеется нет, — отвечает он предельно спокойно.

— Я тебе не верю!

— Зачем, подумай? Зачем убивать то, что и так почти мертво. Я жалел ее. Но никогда не любил. Только тебя… Я не садист, Анжела. Наоборот, стараюсь быть справедливым, всем воздавать по заслугам.

— А что заслуживаешь ты? — спрашиваю и мой голос дрожит от ненависти.

— Тебя. Я так долго этого ждал… Наверное, с момента твоего четырнадцатилетия. Ты хоть представляешь, что такое ждать так долго? Я не педофил и не маньяк. Не хотел ранить твою психику, и ждал, ждал… бесконечно долго, даже когда ты выросла.

— Ты маньяк! Я всегда чувствовала, что мама заболела неспроста. Что ты спровоцировал это… Закрыл ее в клинике.

— Тут ты права. Но ради ее же блага. Она реально помешалась на мне, душила любовью. А я любил тебя, только тебя. Мое рыжее совершенство, — Давид протягивает ко мне руки.

— Ты убил моего парня!

— Одного… может двух. И Патова убью. Не сомневайся. И, наконец, больше их не будет. Я устал ждать. Я теперь вдовец. Ты выйдешь за меня и будешь счастлива. Очень. Даже не представляешь, я осыплю тебя золотом.

Выхватить пистолет из его кармана…

Вижу торчащую рукоятку и только об этом могу думать. Выстрелить монстру в сердце. Нельзя позволить его планам осуществиться. Я должна что-то сделать, попытаться спасти Макса…

Нет, это безумие, конечно же я не смогу убить человека, которого так долго считала отцом. Это противоестественно, и как бы ни был он мне сейчас противен… я не смогу.

Но я все же хватаю этот пистолет. Знаю, что не выстрелю, но держу отчима на мушке.

— Я сейчас снесу ему башку! — кричу, привлекая внимание наемников Давида. — Но вы можете спасти своего хозяина. Среди вас есть пилот?

— Хочешь полететь обратно? — ядовито усмехается отчим. — Неужели он так хорош, этот Патов? Я знаю, что вы трахались как кролики — цитата его старшего брата, Марса. Он приезжал на переговоры и с удовольствием просветил меня в этом вопросе. Серьезно, Анж, что ты нашла в этом уебке? Я правда лично не общался. Но судя по его старшему брату — обычное быдло. Но я понимаю. Тебе было одиноко… ты так давно никого к себе не подпускала. Теперь такого больше никогда не будет. Поверь, я тоже хорош в постели. Я буду исполнять каждое твое желание…

Выстрел оглушает меня. Сама не понимаю, как смогла нажать на спуск. Наверное, потеряла голову от отвращения. Давид говорил омерзительные вещи. Лучше умереть чем допустить такое.

Во время выстрела я машинально зажмурилась. Чувствую, как кто-то с силой вырывает у меня пистолет и не могу сопротивляться, все тело будто ватное, обмягшее. Ноги подкашиваются, и я падаю на землю. Последнее что вижу, прежде чем потерять сознание — отчим, тоже осевший на землю. Стоящий на коленях и прижимающий руку к окровавленному предплечью.

— Я заставлю тебя заплатить за этот шрам, хрипит он. — Придется и на тебе нарисовать что-то… люблю несовершенства. Ты оказала мне услугу.

Понимаю, что этот человек окончательно сошел с ума, это последняя мысль перед тем как проваливаюсь в темноту.

* * *

Сознание возвращается, первое что понимаю — я в машине, на заднем сидении, в неудобной позе, руки связаны за спиной. В салоне запах крови. Рядом — Штайн, она без сознания. Я совершенно забыла о ней, с того момента как в полете ей заклеили рот — слишком много болтала. Вроде крови на ней нет, не ранена… На мне — тоже. Так откуда этот металлический запах? Давид? Жив ли он… Пассажирская дверь не заперта, и я кое-как выбираюсь наружу. Особняк отчима и ни души вокруг. Спотыкаясь, бегу подальше от здания, к железным воротам. На улице ужасно холодно, воздух прямо морозный, изо рта вырывается облако пара, когда выдыхаю, устало привалившись к запертой калитке.

«Я должна спасти тебя» повторяю про себя мысленно, как заклинание,

«Нельзя допустить бойни. Пожалуйста, Господи, дай мне всего один шанс…»

И тут понимаю, что шанс не в моем побеге. Мне так никого не остановить. Я должна снова попробовать переговорить с отчимом. Дать ему что-то… Поставить на кон… себя. Единственный путь спасти пешку — пожертвовать королевой…

Поэтому бегу назад, запыхавшись, останавливаюсь возле порога. Стараюсь выровнять дыхание. Если продавать на переговорах королеву, нужно ею выглядеть. А не испуганной дрожащей девчонкой.

Вхожу в гостиную. Никого. Поднимаюсь наверх, в комнату Давида. Он полулежит на постели с бокалом виски. Его лицо непроницаемо.

— Мы можем поговорить? Пожалуйста.

Не говоря ни слова, отчим показывает рукой на кресло. Долго смотрит мне в лицо.

— Меня оставили в машине, связанную, — говорю капризно.

— Мои люди слишком заняты, — спокойно отвечает Давид. — Но я как раз собирался отдать распоряжение.

— Развяжешь меня?