Патология лжи

Я вхожу в комнату совещаний с опозданием, пошатываясь, одной рукой стискиваю сумочку, в другой – большой флакон таблеток, которые я заставила папочку мне выписать, потому что зубная боль не прошла, несмотря на количество выпитого «арманьяка». За столом осталось место с краю, передо мной разложены свежие гранки, блокнот и стакан воды со льдом. Я запиваю водой шесть таблеток, двойную рекомендованную дневную дозу.

– Мы готовы начать?

Люди вокруг разговаривают, обмениваясь производственными слухами и внутриофисными сплетнями. Рейк смешит Кэтрин, Мойра дразнит Дона Ричарда, который, в свою очередь, пристает к Мэдисон. Она показывает им обоим язык: длинный, темный и заостренный, как саперная лопатка.

– Мы готовы начать?

В комнате воцаряется молчание, все садятся, я пью воду и наблюдаю.

– Надеюсь, за время моего отсутствия не случилось глобальных кризисов. Я поручила Спивви вручить каждому нашу обложку-бестселлер в рамке. – Они хихикают, я это игнорирую. – Первый вопрос на повестке – нам нужно принять решение по майской обложке.

– Все уже решено, – говорит Мэдисон.

– Нет, не решено, меня здесь не было со среды, и все утро я провела на телефоне.

– Но мы не могли ждать, – пожимает она плечами. Она не смотрит на меня.

– Мы получили разрешение Дмитрия.

– Он говорит, тебя вечно нет на месте.

– Меня по семейным обстоятельствам вызвали в Нью-Йорк.

– Он сказал, что это не имеет значения.

– Он сказал, что журнал – не демократическое общество.

У меня снова начинают дрожать челюсти, и каждый зуб горит в своем гнезде. Я верчу в руках пузырек с крышкой «защита от детей». Клик-клик-клик – щелканье крышки разносится по комнате, пока Мойра не отбирает у меня пузырек и не открывает его.

– Это был очевидный выбор, Глория.

– В самом деле, единственный вариант.

– Но это должна была сделать я. – Я набиваю рот таблетками и запиваю их водой из стакана Мойры. Они, разумеется, правы: обложку с Лидией Бек мы обсуждали уже не первый месяц.

– Лидия согласилась сняться для обложки обнаженной, на самоваре.

– Вы меня не слушаете. Решения принимаю я, а меня здесь не было.

– Съемка состоялась во вторник.

– Номер ушел в печать сегодня утром.

– Он всегда уходит в печать в двенадцать.

Эти подробности меня не интересуют, боль разрастается во рту, отдается в ушах, животе и руках. Детали ни к чему, они нужны Брюсу и остальным, но не мне. Взгляды моих сотрудников обращены к Мэдисон за подсказкой, точно она может как-то защитить их от меня. От меня. Мэдисон, которая числится всего лишь консультантом и чей опыт работы не позволил бы ей даже поступить в журналистскую школу.

– Мы должны провести еще одну гребаную съемку. – Я снова тянусь за пузырьком с таблетками. Мне нужно сжимать что-то в руках. – Решение еще не принято.

– Но Дмитрий уже подписал номер.

– Вы встречались с ним? – Я извлекаю из глаза ресничку, отбрасываю волосы со лба, вытираю об юбку вспотевшие ладони.

– Говорили с ним без меня?

– Нам пришлось.

– Адаму нужен был финальный вариант.

– Адам работает на меня.

– Потому-то мы и пошли к Дмитрию.

– Он говорит, что теперь все решения должны проходить через него.

– Он говорит, что твои обложки никогда не возбуждали интереса публики, а его моментально продавались.

– Он поручил Мэдисон помочь ему.

– Это недопустимо. – Я допиваю воду из стакана Мойры и забираю стакан у Дона Ричарда, заталкиваю в рот еще пару таблеток. Я пристально смотрю на Мэдисон, она – на меня. Как той ночью, с папочкой.

– Это абсолютно, мать вашу, неприемлемо. В совещании объявляется перерыв.

– Но мы даже еще не…

– Перерыв.

– Дмитрий еще сказал…

– Пе-ре-рыв. – Я хлопаю по столу пузырьком обезболивающего, черно-красные капсулы разлетаются, вертясь, как колесики рулетки. Все смотрят на меня, молча расходятся. Мэдисон посылает мне воздушный поцелуй.

2

Спивви говорит, что Дмитрий ушел на весь день и она не может сказать куда.

– Не можешь или не хочешь?

– А мы сегодня ябедничаем?

– Выкладывай все, я должна быть в курсе, Спивви. – Она молчит. Спивви сидит на своем месте в приемной, из-под стола торчат ее черные туфли без каблуков, и она ничего не отвечает, молча полирует ногти.

– Когда он ушел?

– В десять, кажется. Я не знаю, Глория, он сказал, что уходит на весь день, и взял с собой Хилари.

– Кто такая Хилари?

– Новый стажер, ее приняли, пока тебя не было.

Я слышу щелканье, и до меня доходит, что это я снова верчу крышку от пузырька. Дмитрий никогда не интересовался стажерами. Предполагалось, что он интересуется мной.

Спивви тянется помочь мне открыть таблетки.

– Не лезь ко мне. У меня нет времени, мать твою, чтобы задавать тебе весь день вопросы, Спивви, быстро отвечай, куда направился Дмитрий с этой шлюхой.

Она роняет руки на колени.

– Он не сказал, Глория, а я не спрашивала.

– Как она выглядит?

– Похожа на тебя, только моложе.

– Почему ты не разузнала, чем они занимаются? Сколько ей лет? Может, она несовершеннолетняя? Предполагается, что ты должна знать такие вещи, Спивви. Ты, мать твою, секретарша, это часть твоей работы.