Патология общественной жизни

Всякий, кто хочет быть по-настоящему элегантным, должен по возможности следовать этому примеру; он легко добьется блестящих результатов, если будет неизменно изобретателен и щедр на новшества. Забота о деталях придает изящество целому, как учит нас следующая английская аксиома:

XXVI. Жизнь на широкую ногу есть sine qua non[83] элегантности.

Жизнь на широкую ногу включает в себя не только заботу о чистоте, которая обязывает нас регулярно наводить на все глянец; дело гораздо серьезнее.

В тот момент, когда тяжеловесная золотая парча, украшенные гербами камзолы — творения трудолюбивого средневекового ремесленника — сменились в европейском костюме тонкими изысканными тканями, во всех областях жизни свершилась великая революция. Вместо того чтобы вкладывать деньги в тленную движимость, мы стали тратить их на вещи более легкомысленные, менее дорогие, вещи, которые чаще нуждаются в замене, — и не раскаялись[84].

Взгляды эти, свидетельствующие о том, как далеко ушла вперед наша цивилизация, получили свое самое полное развитие в Англии. Англия — родина комфорта, и на все предметы обихода там смотрят как на своеобразную одежду, постоянно меняющуюся и всецело зависящую от капризов моды. Богач ежегодно меняет лошадей, кареты, обстановку; даже брильянты в новом сезоне получают новую оправу; все преображается. Поэтому любая мелочь изготовляется с учетом этих обстоятельств; краснодеревщики, обойщики и ювелиры расходуют материалы крайне экономно. Хотя мы и не достигли таких потрясающих результатов, все же и мы сделали несколько шагов по пути прогресса. Громоздкая мебель в стиле ампир ныне полностью предана забвению, равно как и неуклюжие кареты и тяжеловесные скульптуры времен империи — горе-шедевры, не способные удовлетворить ни художника, ни светского человека со вкусом. Мы стремимся к элегантности и простоте. Если скромное состояние и не позволяет нам пока обновлять убранство дома так часто, как хотелось бы, мы, по крайней мере, поняли теперь девиз эпохи:

XXVII. Элегантность более разорительна, чем роскошь.

Мы мечтаем избавиться от предрассудков, согласно которым купить вещь — значит выгодно поместить капитал: ведь каждый в глубине души понимает, что и элегантнее, и удобнее пользоваться простой фарфоровой посудой, чем хвастаться перед гостями чашей, которую Константен[85] украсил копией Рафаэлевой Форнарины[86]. На свете существуют шедевры искусства, которыми подобает владеть одним лишь королям, и памятники, принадлежащие народам. Глупец, допускающий в свою жизнь хотя бы один-единственный предмет, связанный не с его обычным, а с более роскошным образом жизни, хочет выдать себя за того, кем он не является, и тем самым расписывается в собственной беспомощности, которая, как мы постарались показать, просто смешна. Подобную манию величия разоблачает следующая максима:

XXVIII. Поскольку элегантность — плод разумного честолюбия, все, в чем сквозит излишнее тщеславие[87], можно назвать плеоназмом[88].

Удивительная вещь!.. Все остальные положения нашей науки — лишь продолжение этого великого принципа: ведь главный закон жизни на широкую ногу — единство[89].

Многие упрекают нас в том, что наши деспотические афоризмы понуждают к громадным тратам.

Каким же нужно обладать состоянием, говорят нам, чтобы следовать вашим теориям?.. Мы закажем новую мебель, новые обои, новую карету, обобьем будуар новым шелком, а на следующий день какой-нибудь напомаженный щеголь, прислонившись к стене, оставит на наших обоях пятно, какой-нибудь злодей нарочно наследит на ковре? неуклюжий кучер встречного экипажа поцарапает нашу карету? Наконец, какой-нибудь наглец переступит священный порог будуара?

Эти возражения, изложенные с той настойчивостью, какой в совершенстве наделены спорящие женщины, рассыпаются в прах от следующего афоризма:

XXIX. Благовоспитанный человек не считает себя единоличным владельцем своего имущества: он предоставляет его окружающим.

Человек элегантный не говорит, как король: наш экипаж, наш дворец, наш замок, наши лошади, но он умеет придать всем своим поступкам оттенок королевской щедрости, словно приглашая всех сограждан разделить с ним его богатства. Недаром эта исполненная благородства теория зиждется еще на одном тезисе, не менее важном, чем предыдущий:

XXX. Если вы приглашаете кого-то в гости, значит, вы считаете его человеком своего круга.