Патрик Кензи (ЛП)

— Этот арест круче всех предыдущих.

Я открыл газету на шестой странице и нашел заголовок «Борзаков по прозвищу Мясник в ярости». Текст заметки гласил:

«В машине типа „тарга“ он заехал на автомойку в Данверсе. Ему показалось, что его обслуживают слишком медленно. Для автомобиля, стоявшего на мойке перед ним, это обернулось большими неприятностями. Кирилл ударил по газам, машину вышибло с мойки, но у Борзакова заглох двигатель. Полиция обнаружила Борзакова на стоянке. Весь покрытый мыльной пеной, он лупил работавшего на автомойке панамца дворниками от собственной машины. Четверым полицейским удалось повалить его на землю лишь после того, как они пустили в ход тазер. Когда его заставили подуть в трубку, прибор зашкалило. Плюс ко всему в бардачке его машины полицейские нашли полграмма кокаина. Однако уже к вечеру его выпустили под залог. Возможно, он даже успел на ужин».

На врезке перечислялись четыре имени. Это были люди, убитые, как предполагалось, по его заказу.

Я сложил газету.

— То есть меня должно волновать не то, что он убийца, а то, что он убийца, в данный момент переживающий психологическую драму?

— Для начала.

Майк постучал пальцем себе по носу.

— Я слышал, он собственным товаром балуется.

Я пожал плечами. Господи, как же это все меня достало.

— Патрик, ты только не обижайся. Ты никогда не подумывал заняться чем-нибудь другим?

— Ты уже второй, кто меня сегодня об этом спрашивает.

— Возможно, после нашего обеда мне понадобится новый менеджер. А ты в колледже подрабатывал в транспортном бизнесе.

Я мотнул головой:

— Нет, Майк, спасибо.

— Никогда не говори никогда, — сказал он.

— Я тебе благодарен. Давай теперь поговорим о твоем деле.

Он сцепил руки и положил их на стол.

— Как ты думаешь, кто тебя обкрадывает?

— Менеджер ночной смены. Скип Фини.

— Нет, не он.

Он удивленно поднял брови.

— Я тоже сначала на него думал. Заметь, я не утверждаю, что он на сто процентов надежен. Не исключено, что иногда он позволяет себе стырить из грузовика коробку-другую. Если сходишь к нему домой, наверняка обнаружишь у него стереооборудование, пропавшее при погрузке. Или что-нибудь еще в том же роде. Но он может мухлевать только с накладными. Доступа к счетам-фактурам у него нет. А как раз в них ключ ко всему, Майк. В отдельных случаях ты по два-три раза платишь за грузы, которых никто и в глаза не видел. Потому что их не существует.

— Понятно, — медленно произнес он.

— Кто-то заказывает пять партий глушителей «Флоумастер». Вроде ничего подозрительного, да?

— Ну да вроде бы. Мы их распродадим к июлю. Но если подождать до апреля будущего года, то цена поднимется на шесть-семь процентов. Мне это выгодно, даже если они займут какое-то место на складе.

— Но у тебя на складе только четыре партии. И в накладной значится четыре. А заплатил ты за пять. И — я проверял — поставщик отправил тебе пять. — Я достал блокнот и раскрыл его. — Что ты можешь сказать мне о Мишель Маккейб?

Он откинулся на стуле и нахмурился:

— Она — бухгалтер по дебиторской задолженности. Жена моего хорошего приятеля.

— Извини, брат. Мне и правда очень жаль.

— Ты уверен?

Я полез в сумку с ноутбуком и вытащил свои записи по делу. Подвинул ему через стол.

— Просмотри первые двадцать счетов. Они грязные. Я прикрепил счета компаний-получателей, чтобы ты мог сравнить.

— Двадцать?

— Может, и больше, — сказал я, — но эти примут в любом суде, если она решит полезть в бутылку. Или если подаст на тебя жалобу в профсоюз. Попытается на тебя наехать за незаконное увольнение. Если хочешь, чтобы ее арестовали…

— Ой, нет.

Другого ответа я не ждал.

— Знаю, знаю. Но если вдруг захочешь, все доказательства у тебя на руках. Как минимум, Майк, ты должен добиться, чтобы она возместила тебе ущерб.

— Сколько?

— Только за последний финансовый год она состригла с тебя не меньше двадцати тысяч.

— Господи.

— И это только то, что я нашел. Настоящий аудитор, который точно знает, где искать, наверняка нарыл бы больше.

— Экономика в таком состоянии, а ты говоришь мне, что я должен уволить своего бухгалтера и менеджера ночной смены. Так, что ли?

— По разным причинам, но да.

— Господи Исусе.

Мы заказали еще по пиву. Ресторан начал заполняться народом; движение по Сентер-стрит оживилось. На другой стороне улицы к собачьей парикмахерской потянулись владельцы четвероногих друзей, оставлявшие их здесь на день. Пока мы сидели, я насчитал двух пуделей, одного бигля, одного колли и трех дворняжек. Мне вспомнилась Аманда и ее любовь к собакам. Единственная ее человечная черта — если судить по тому, что я о ней слышал.

— Двадцать тысяч. — Майк выглядел так, словно кто-то врезал ему бейсбольной битой по животу, а потом добавил еще пару оплеух. — Я на той неделе у них ужинал… А прошлым летом ходил с ними на матч «Соке». Господи, да два года назад, когда она ко мне только пришла, я подкинул ей лишнюю тысячу к рождественской премии, потому что знал, что у них собираются машину за долги забрать. Я просто…

Он поднял руки над головой и сложил на затылке.

— Мне сорок четыре года, и я ничего не понимаю в людях. Я просто их не понимаю.