Патрик Мелроуз. Книга 1

— Уотсон-Спот! — засмеялся Али. — Как ни странно, в другой жизни я немного знал ее отца. Звали его Родди Уотсон-Скотт. Он был страшно глупый, веселый — как будто подержанными машинами торговал, — но славный. Сам знаешь, я не сноб, но, чтобы бросить его, и снобизма не требовалось.

— Ну вот, — кивнул Полицки. — Я не потерплю снисходительности от дочери торговца подержанными машинами. Мои предки ездили из Москвы в Киев, и все по своей земле.

— Иностранные названия мне говорить бесполезно, — предупредил Али. — Боюсь, я даже не знаю, где этот Киев находится.

— Скажу только, что он очень далеко от Москвы, — пробурчал Александр. — В любом случае Бриджит, похоже, ждет заслуженное наказание в лице Синди Смит.

— Никак не пойму, что Синди нашла в Сонни, — признался Али.

— Он ключ к миру, в который она хочет проникнуть.

— Или хочет, чтобы этот мир проник в нее, — подсказал Али.

Оба улыбнулись.

— Кстати, ты сегодня вечером наденешь бальные туфли? — мимоходом спросил Александр.

Анна Айзен протерла кулаком заднее окно «ягуара» и не добилась ничего — грязный туман с другой стороны не исчез.

Водитель неодобрительно глянул на нее в зеркало заднего обзора.

— Ты знаешь, где мы? — спросил Том.

— Конечно знаю. В полном неадеквате, вот мы где, — медленно и четко проговорила Анна. — Мы направляемся на встречу с музейными экспонатами, надменными снобами, пустоголовыми идиотами и феодалами-йети…

— Гарольд говорит, принцесса Маргарет приедет.

— И толстыми немцами. — Последних Анна добавила в список с особым удовольствием.

«Ягуар» повернул налево и пополз по длинной подъездной аллее туда, где сквозь туман светили окна елизаветинского дома. Они приехали к Гарольду Грину, у которого собирались провести выходные.

— Опа! — воскликнула Анна. — Ты только посмотри: пятьдесят комнат и в каждой небось по привидению.

Том, поднявший с пола потрепанный кожаный портфель, особо не впечатлился.

— Твоя правда, дом очень гарольдовский, — сказал он. — Точно такой же у него был в Арлингтоне много лет назад, когда мы, совсем молодые, спасали мир.

6

Бриджит велела матери взять такси на вокзале и не беспокоиться, потому что она заплатит, но по прибытии в Читли Вирджиния Уотсон-Скотт напомнить об этом постеснялась и заплатила сама, хотя семнадцать фунтов и фунт водителю — сумма немаленькая.

— Если бы орхидеи умели писать романы, они писали бы, как Исабель{127}, — проговорил Тони Фаулз, когда Вирджинию провели в маленький салон Бриджит.

— О, привет, мама! — вздохнула Бриджит, поднимаясь с дивана, на котором упивалась словами Тони.

Валиум смягчил последствия подслушанного телефонного разговора, и Бриджит немного удивилась, но обрадовалась тому, что удалось впасть в привычный транс и отвлечься на остроумные речи Тони. Тем не менее присутствие матери казалось дополнительной и несправедливой обузой.

— Я считала себя такой организованной, но не успела сделать целый миллион дел, — пожаловалась она матери. — Ты ведь знакома с Тони Фаулзом?

Тони встал и пожал Вирджинии руку.

— Рад встрече, — проговорил он.

— Приятно оказаться в настоящей провинции, — сказала Вирджиния, боясь тишины. — Вокруг меня теперь все застроено.

— Да, я знаю, — отозвался Тони. — Я вот люблю смотреть на коров, а вы? Они сама естественность.

— О да, коровы очень милые, — согласилась Вирджиния.

— Моя проблема в том, что я настоящий эстет, — признался Тони. — Мне хочется выбежать на поле и расставить коров как положено. Потом я приклеил бы их к месту, чтобы они идеально смотрелись из дома.

— Бедные коровки! — воскликнула Вирджиния. — Боюсь, им такое не понравится. Где Белинда? — спросила она Бриджит.

— В детской, наверное, — ответила та. — Еще рановато, но, может, ты чаю выпьешь?

— Сначала к Белинде загляну, — отозвалась Вирджиния, вспомнив, что Бриджит просила ее приехать к вечернему чаю.

— Хорошо, тогда устроим чаепитие в детской, — сказала Бриджит. — К сожалению, твоя комната на том же этаже. Из-за принцессы Маргарет и прочих места у нас в обрез. Так что я заодно покажу тебе твою комнату.

— Лады! — отозвалась Вирджиния. Эта фраза была любимой у Родди, а Бриджит бесила.

— Ой! — не сдержавшись, воскликнула Бриджит. — Пожалуйста, не используй это выражение.

— Я у Родди его переняла.

— Знаю, — отозвалась Бриджит.

Она живо представила, как отец в куртке и в кавалерийских брюках натягивает водительские перчатки. Отец всегда был к ней добр, но, однажды научившись его стесняться, Бриджит не смогла перестать даже после его смерти.

— Ну, пойдем наверх, — со вздохом проговорила Бриджит. — Тони, давай с нами, ну пожалуйста! — взмолилась она.

— Есть, мэм! — отозвался Тони. — Или так тоже говорить нельзя?

Бриджит повела их в детскую. Няня, отчитывавшая Белинду за «чрезмерное волнение», отправилась заваривать чай на кухню детской. «Оба родителя в один день!» — бормотала она с восхищением и недовольством одновременно.

— Бабушка! — воскликнула Белинда, обожавшая Вирджинию. — Я не знала, что ты приедешь!

— Тебя не предупредили? — спросила Вирджиния. Она слишком радовалась встрече с внучкой, чтобы размышлять о промахе дочери.