Патриот

Ерунда. Такая мелочь не испортит мне настроение! Скоро я буду дома, закончу рабочую неделю и проведу выходные с семьёй. Чувствую себя отлично. До вылета ещё час. Мы стоим посреди аэропорта — классическая троица коллег в командировке ранним утром. Озираемся по сторонам, не знаем, чем себя занять.

— Ну чё, пойдём, что ли, чаю попьём? — говорю я.

Чай стоило пить элегантнее: через три столика сидит человек, снимающий меня тайком. Видео моей сгорбленной фигуры с подписью «Навальный замечен в аэропорту Томска» он выложит в инстаграм — позже его посмотрят много-много раз и будут анализировать каждую секунду. Видно, как ко мне подходит официантка и приносит чай. Она без перчаток, рука голая. Больше к красному бумажному стаканчику никто не прикасается. Илья берёт бутылку с водой и прячет её в рюкзак.

Объявляют посадку. Мы проходим мимо аэропортового магазина с надписью «Сувениры из Сибири», и я покупаю там конфеты. Сразу начинаю придумывать шутку, с которой подарю их своей жене Юле, придя домой. Наверное, должно быть что-то про медведей, это же Сибирь. Шутка не придумывается, ну ладно — сама в голову придёт, когда буду дарить.

В 7:35 мы показываем паспорта и проходим в автобус, который проедет сто пятьдесят метров, чтобы довезти нас до самолёта.

В автобусе случается небольшой переполох. Какой-то парень узнаёт меня и просит сделать с ним селфи. Нет проблем, давай! Вслед за этим окружающие перестают стесняться — селфи просят ещё человек десять, протискиваясь ко мне со всех сторон. Я радостно улыбаюсь в чужие телефоны и, как всегда в такие моменты, гадаю, кто из них действительно меня узнал, а кто решил сфоткаться на всякий случай. Совершенно идеальная иллюстрация к понятию minor celebrity[1], которое объясняет Шелдон Купер в «Теории Большого взрыва»: «Once you explain who he is, many people recognize him»[2].

На выходе из самолёта фотографирование продолжается, и внутрь мы с коллегами заходим в числе последних. Это тревожный момент: у меня рюкзак и чемодан, их надо убрать на полку. А вдруг все места уже заняты? Не хочется стать тем самым пассажиром, который мечется по салону и просит стюардов найти место для его ручной клади.

Всё отлично: место для чемодана есть, а рюкзак я кладу под ноги. И без того хорошее настроение становится ещё лучше. Я знаю, что будет дальше: прекрасные три с половиной часа полного покоя. Сначала я посмотрю серию «Рика и Морти», а потом почитаю. Для этого мне нужно место у окна. Вот и оно — такое уютное! Все знают, что я всегда сижу у окна: так мои коллеги надёжно блокируют меня от желающих обсудить со мной политическую ситуацию и судьбы России. Вообще, я всегда рад поболтать с людьми, но не в самолёте. Здесь шумно, и меня совсем не радует перспектива видеть в двадцати сантиметрах от себя лицо, кричащее: «Вы же расследованием коррупции занимаетесь? Так я вам расскажу свой случай!» Россия построена на коррупции, и у всех всегда есть свой случай.

Пристёгиваю ремень, снимаю кроссовки. Самолёт начинает ехать по взлётной полосе. Я лезу в рюкзак, достаю ноутбук и наушники, открываю папку с «Риком и Морти», наугад тыкаю в сезон, потом в эпизод. И снова удача! Это же та серия, в которой Рик превратился в солёный огурчик, обожаю её.

Проходящий мимо стюард косится на меня, но не просит закрыть ноут в соответствии с дурацким устаревшим правилом авиационной безопасности — perks of being a minor celebrity[3]. Нет, сегодня определённо очень удачный день.

Благодаря доброму стюарду я совершенно точно знаю, когда почувствовал, что что-то не так. Спустя больше месяца в больнице я, надев перчатки, несколько раз протёр ноутбук спиртовой салфеткой, открыл его и обнаружил, что с начала эпизода прошла двадцать одна минута.

Должно случиться что-то экстраординарное, чтобы я перестал смотреть «Рика и Морти» на взлёте. Обычной турбулентности тут недостаточно.

Я смотрю на экран и не могу сосредоточиться. По лбу начинает течь холодный пот. Со мной происходит что-то очень-очень странное и неправильное. Ноутбук приходится закрыть.

Попробуйте пальцем одной руки дотронуться до запястья другой. Почувствовали прикосновение? Ваш организм выработал ацетилхолин, и нервный сигнал сообщил вашему мозгу информацию о вашем действии. Вы увидели прикосновение и одновременно его ощутили. Теперь сделайте то же самое с закрытыми глазами: вы больше не видите своего пальца, но легко определяете, когда касаетесь руки, а когда нет. А всё потому, что вслед за ацетилхолином, который передаёт сигналы между нервными клетками, ваш организм выработал и холинэстеразу — фермент, который останавливает этот сигнал, когда дело сделано, уничтожает «использованный» ацетилхолин, а вместе с ним и следы прошедшего в мозг сигнала. Если бы этого не происходило, то мозг непрерывно получал бы сигналы о прикосновении к запястью — десятки тысяч и миллионы раз. Произошло бы нечто похожее на DDoS-атаку на сайт. Один раз кликнули на сайт — он открылся. Миллион кликов в секунду — и сайт упал.