Патриот

Ни Ельцин, ни лидеры Украины и Белоруссии в развале СССР не виноваты. Советский Союз уничтожили две организации: Коммунистическая партия Советского Союза и КГБ СССР. Партия бездарным управлением своих маразматических лидеров довела страну до экономического кризиса, а ложью и лицемерием — до кризиса идеологического. КГБ в лице своего председателя Владимира Крючкова попытался устроить военный переворот, подготовленный так же плохо, как и всё, что делал Комитет в предыдущие годы. По мнению большинства исследователей августовского путча, именно председатель КГБ Крючков был главной фигурой среди заговорщиков. В ленинградском отделе КГБ тогда работал подполковник Владимир Путин, который в то время вовсе не кричал о геополитической катастрофе, а в погоне за деньгами и новыми возможностями радостно покинул ряды своей организации, чтобы окончательно примкнуть к одному из главных сторонников Ельцина, мэру Ленинграда Анатолию Собчаку. Путин, безусловно, один из тех, кто был прямо заинтересован в развале СССР, способствовал ему и получил от этого максимальную выгоду. Не будем преувеличивать персональную роль Путина или говорить о том, что он как-то особенно предал свою организацию, — он просто рационально действовал в своих интересах. Вчера ловил диссидентов на улицах Ленинграда, чтобы их посадили в тюрьму за антисоветскую пропаганду, а сегодня таскает чемодан за одним из самых радикальных сторонников новой власти.

Несомненно, я был одним из тех счастливчиков, для которых СССР развалился без потрясений. Если бы мой отец служил в те годы не в Подмосковье, а в Баку, Нагорном Карабахе, Абхазии или одной из Балтийских республик, всё это выглядело бы совсем иначе. Все копившиеся годами противостояния вспыхнули, вылившись в конфликты и даже войну. Вдруг выяснилось, что армяне и азербайджанцы ненавидят друг друга настолько, что вот уже воюют, грузины и абхазы — не милые соседи, сидящие за одним столом, а люди, выгоняющие друг друга из домов. Обо всём этом постоянно писали, детально объясняя глубокие причины происходящего. Впрочем, каждая страна объясняла их по-своему. Но из Москвы всё это вместе казалось какой-то дичью: вот сумасшедшие, что они вдруг воевать начали? Столько лет жили рядом «дружной многонациональной семьёй советских народов», а тут натурально режут друг друга из-за какой-то ерунды. Безусловно, это было совершенно эгоистичное и даже невежественное рассуждение человека, которому просто повезло оказаться там, где нет ни войны, ни национального конфликта, а только столичная погоня за деньгами. Невозможно было поставить себя на место армян или азербайджанцев, да и не хотелось совсем.

По таким же эгоистическим соображениям единственной межнациональной проблемой, интересовавшей меня, была проблема русских. Они внезапно стали крупнейшим разделённым народом Европы. Мне довольно легко было провести мысленный эксперимент: вот моего отца отправляют служить в 14-ю армию, расквартированную на территории Молдавии, и я внезапно становлюсь частью русскоязычного меньшинства. Я как минимум точно был бы недоволен внезапной переменой и тем, что я стал «меньшинством».

Политические процессы в бывших советских республиках сулили выгоду тем, кто стоял на националистических позициях, — процесс совершенно естественный и характерный для распада любой империи. Хочешь, чтобы твоя партия получила больше голосов, — заручись поддержкой избирателей, сказав что-то вроде: «Русские оккупанты, пошли вон с нашей земли, возвращайтесь в свою Москву!» Не то чтобы все вокруг оказались реальными русофобами, просто СССР так долго подавлял любые проявления национализма, мороча всем голову лицемерной чушью про дружбу народов и «пятнадцать республик — пятнадцать сестёр», что маятник не мог не качнуться в обратную сторону. Национализм стал моден и популярен. Годы централизации и управления из Москвы обернулись тотальным неприятием всего, что казалось имперским наследием: мол, мы наконец-то освободились от диктата России, а все, кто у нас ориентируется на неё, — пятая колонна и враги.