Патриот

В общем, экипаж не пострадал, чего не скажешь о командире. Сгоряча он поначалу ничего не почувствовал, но, когда до него дошло, что правая штанина намокла, то решил посмотреть, в чём дело, и только тогда обнаружил на бедре колотую рану, из которой беспрестанно сочилась кровь. Надо бы срочно остановить её. Вот ведь как бывает: пули счастливо избежал, зато наткнулся на острый камень.

«Конец!» – с ужасом подумал Муса. В глазах потемнело, сознание стало заволакивать, как вдруг отчаянные мысли вспыхнули одна за другой словно зарницы: эсэй… Зухра… Как же кстати он вспомнил о них! Явившиеся ему образы самых близких, самых дорогих людей побудили к решительным действиям: развязав потайной пояс, который был под широким армейским ремнём, он извлёк оттуда тоненькую косичку и протянул её опешившему стрелку: «На, держи! Перевяжи выше раны, с тряпками не возись. Некогда… Это как раз то, что нужно!»

Тот, быстро смекнув, в чём дело, согласно кивнул: «Знамо дело, сам в деревне вырос. Бывало, на такие случаи жгуты из конской гривы плели…»

В небе показалась пара МИ-8. Первый обрушил огонь на горный выступ, откуда стреляли моджахеды, второй подобрал экипаж сбитого вертолёта. После этого обе машины взяли курс на базу, попутно обстреливая из пулемётов вражеские позиции.

Когда Таминдарова доставили в госпиталь, производивший осмотр хирург с удивлением заметил: «Надо же, весьма грамотно! Весьма-весьма… И где ж вы надыбили эту косу?!.»

Муса бережно спрятал свой амулет.

В один из дней, когда он лечился, бортмеханик заговорил с ним об одном явлении, которое прежде они ни разу не обсуждали.

– Командир, хочу спросить, ты как к ППЖ относишься?

– Это что, новый род войск, что ли? – прикинулся простачком Муса.

– Да какое там войско! Походно-полевая…

– Кухня? – опередил бортмеханика.

– Да нет же, командир, походно-полевая жена… Неужто не знаешь? Та переводчица, похоже, глаз на тебя положила. Пробует зачем-то говорить с тобой на смеси башкирского, татарского и русского. Интересно, откуда по-нашенски знает?

– Ты про Люсю, что ли?

– Ага, значит, всё-таки заметил. Она самая. Так и липнет к тебе…

– Так она ж историк-этнограф. Потому и учится говорить по-нашему. А сюда приехала, чтобы увидеть Афганистан, изучить местные языки и здешние обычаи. Так что у неё ко мне не любовь-морковь, а чисто профессиональный интерес.

– Так я и поверил. Уж они-то умеют охмурять! Знают, кому с какой стороны подобраться…

– Ей со мной интересно, потому что я и сам языками интересуюсь. Кроме башкирского, владею казахским, узбекский неплохо знаю…

– Где научился, командир?

– В совхозе, где я вырос, люди разных национальностей проживали. Отец мой – казах, мать – башкирка, а по соседству жил узбечёнок Салим, с которым я дружил. В детстве быстро всё схватываешь, особенно когда языки схожи. Да и способности, наверное, есть. Кстати, я по-пуштунски немножко понимаю.

– Ну-ка, скажи что-нибудь. К примеру, как по-пуштунски будет слово честь?

– Намус.

– Надо же, и по-татарски так же! Сам-то я ведь из Альметьевска, командир.

– Знаю, знаю… Так вот Люся очень интересуется пуштунским. Говорит, пуштуны – самый своеобразный из народов Афганистана.

– Да по мне все они афганцы, один народ!

– Нет, Ильфат-мырзам[2], – так Муса называл иногда паренька, который был моложе его. Он не скрывал своей симпатии к нему. – Люся меня хорошо просветила, сообщила много ценных сведений из истории этого древнейшего народа.

– Вот тебе и ППЖ!..

– Ох, и помешался же ты на этих ГТГТЖ! Выкинь из головы! Не спорю, бывают и такие женщины. Только Люся точно не из их числа. А давай-ка позовём её, пускай расскажет нам с тобой о судьбе афганцев. Хотя, кажется, и звать не придётся – вон она, если не ошибаюсь. Легка на помине, сама пожаловала.

Коротко остриженная «москвичка Люся», как представлялась она при знакомстве, воодушевившись, прочла благодарным слушателям целую лекцию по истории афганского народа. Оказывается, в древности афганцы поклонялись Будде, неоднократно подвергались завоеваниям со стороны чужеземцев: Александра Македонского, скифов, арабов, обративших их в VII веке в ислам, Чингисхана. Девушка рассказывала столь вдохновенно и увлекательно, что описываемые ею события оживали перед глазами как кадры фильма.

Рассказ о великом полководце Македонском, известном восточным народам как Искандер Зулькарнайн, впечатлил Ильфата не столько сведениями о его победах, о булатных мечах и о боевом кличе, сколько фактом присутствия в его войсках гетер, которыми верховодила красавица Тайс. Он даже не удержался от замечания:

– Ничего себе, оказывается, и в те времена были ППЖ!

– Гетеры были подругами, соратницами. А Тайс – любимой самого Македонского. Они не только умели развлекать воинов, но и вдохновляли их, поднимали боевой дух армии, – сказала Люся, пропустив намёк его мимо ушей. – Кстати, хотите знать, как греки приветствуют друг друга?

– «Здрасте», что ли? – ухмыльнулся Ильфат, который так и норовил подколоть рассказчицу. – Лично меня больше всего интересует Египет, загадочные пирамиды, Клеопатра…