Патриот

Совершая во время перестрелки манёвр, Муса успевает заметить, как взрывается и сгорает летящий рядом вертолёт. После этого настал их черёд: хвостовая балка хрустнула и сломалась словно спичка. Нос железной птицы резко задрался вверх, машина перевернулась в воздухе и устремилась вниз. Муса отчётливо слышал зловещий свист турбин. «Посадить вертолёт не сможем, мы падаем!» – передал он в эфир и назвал координаты.

Перед тем, как потерять сознание, услышал, как Ильфат и стрелок вскрикнули одновременно: «Ани!», «Мама!», и почувствовал, что в тело его разом вонзилось множество свинцовых пуль…

* * *

Очнулся Муса в полутёмной пещере, освещаемой горящим очагом, со стороны которого доносились мерные металлические звуки – как будто кто-то ковал железо на наковальне… Хотел подняться – сил не хватило, и он со стоном откинулся назад. Стоявший возле огня человек приблизился к нему.

– Ассалямагалейкум, шурави, – приветствовал он гостя и знаком дал понять, чтобы тот не двигался.

– Ваалейкум ассалям, нике, – ответил ему Муса, еле ворочая языком.

– Имандари, аскари шурави! – воскликнул старик с удивлением вперемешку с радостью и тут же спросил: – Дари, пушту?

– Узбек, пушту, – сказал парень и добавил: – Я – башкорт, муслим.

– Альхамдуллилах! – с удовлетворением произнёс хозяин и, прошептав молитву, попросил раненого не разговаривать.

Как оказалось, Муса лежит не на холодном каменном полу, а на деревянном ложе на ножках наподобие нар. Других лежаков нет. Стало быть, хозяин уступил чужаку своё место, выказав ему тем самым уважение.

После того как старик напоил гостя горячим чаем, тот заснул. И увидел сон. Как будто плавает он в прекрасном озере и поглядывает на девушку, сидящую на берегу. Расчесав волосы, она стала заплетать их в косы. Тут к нему подплывает какое-то чудище, хватает за ноги и тащит вниз. Да так крепко держит, что невозможно вывернуться. Парень сопротивляется, хочет плыть к берегу, а чудище не даёт, увлекает вниз. Девушка же так занята своим делом, что даже не смотрит в его сторону. И тут он узнаёт в ней Зухру и вопит что есть мочи: «Звёздочка моя! Зорька утренняя!»

– Кунак, кунак!(гость) – позвал его хозяин, прерывая странный сон. Муса приподнялся, чувствуя, что стало полегче – не иначе как от чая. Старик подсел к нему, отломил лепёшку и снова напоил чаем. После этого, не дожидаясь расспросов, сам рассказал, каким образом тот попал в его каменное обиталище.

Как понял Муса из рассказа дедушки, вертолёт упал не в ущелье, а чуть в стороне – в арык. Наверное, потому и не загорелся. Старик случайно его нашёл, когда незадолго до восхода солнца пришёл за водой. Осмотрев «аскари шурави», то есть советского солдата, он увидел, что тот не убит, а только ранен, и приволок его к себе.

Три дня пролежавший без сознания Муса решил проверить, насколько серьёзны его раны, и принялся себя ощупывать. Стоило коснуться голени, вскрикнул от резкой боли. Тут же подоспел бдительный хозяин. Попросив его догола раздеться, он вытряхнул как следует одежду, вывернул наизнанку и повесил рядом с очагом. После этого налил в медный таз подогретую воду и предложил гостю вымыться. Вначале Муса вымыл руки и лицо, потом омыл тело, в последнюю очередь – ноги. Старик в это время стоял поблизости, одобрительно кивая головой.

После того как Муса помылся, хозяин подвёл его к огню, где посветлее, и внимательно обследовал, прощупывая тело сантиметр за сантиметром. Парень с любопытством следил за каждым его движением и не только не сопротивлялся, но даже подбадривал: «Смотри, нике, смотри». В переводе с пушту «нике» означает «дедушка». Хозяину пришлось по нраву такое обращение, потому что он был пуштуном.

После тщательного осмотра «нике» вдруг как сдавит голень левой ноги всей пятернёй да с такой силой, что его подопечный от боли чуть сознания не лишился. Эх, разве разглядишь при таком скудном освещении, где что. Когда старик ударил ладонями по рёбрам с обеих сторон, Муса закашлялся, после чего ощутил во рту вкус крови.

Военным преподают основы медицины, учат приёмам оказания первой помощи, поэтому он сообразил, что в голени у него, под кожей, гнойная опухоль и что ему угрожает гангрена, а в грудной клетке, похоже, пострашнее рана – не исключено, что пробито лёгкое. Нике-олатай показал вначале на затянувшуюся рану между рёбрами, потом – на нож, затем на огонь, никогда не гаснувший в очаге пещеры, давая понять, что каленым лезвием ножа остановил кровотечение. Когда он объяснил, что надо бы вскрыть опухоль на ноге и тоже прижечь, парень, не раздумывая, согласился.

Старик дал ему пустой жиденький суп. Муса три дня ничего не ел, поэтому он кормит его понемножку. Напоив после супа травяным отваром, нике взял нож с широким лезвием и сунул его в раскалённые угли. Потом зажёг несколько лучин, при свете которых острой бритвой вскрыл рану. После этого ополоснул её какой-то холодной жидкостью и достал из углей нож… В голове у Мусы, прежде чем сознание отключилось, промелькнуло: «болевой шок».