Патриот

«…Помнишь ли ты, о повелитель всех дивов, тот день, когда Живой Родник неожиданно взбурлил? Помнишь ли ты крик, который раздался в тот день? Крик, от которого дивы, летавшие в небе, упали на землю… Узнали мы тогда, что родилось на свет могучее дитя, опасное для нас. Посылали мы дивов и джиннов выкрасть его – от одного только его взгляда их сердца разорвались от страха. Тот ребёнок и есть Урал. И теперь он приближается к нашей стране…» Без хитрости его не одолеешь. Надобно переманить на свою сторону Шульгена, брата Урал-батыра, отправить во дворец падишаха Самрау, чтобы завладеть его прекрасной дочерью Хумай, крылатым конём Акбузатом, волшебным мечом булатным. И вот Муса, узнав о его. Стал он громко звать: «Урал! Урал!!!» Звал, пока тот не услышал. И началась тогда между ним и силами зла жестокая схватка не на жизнь, а на смерть. Машет батыр мечом направо, налево – ох и достаётся же дивам!..

– Муса, проснись! Открой глаза, Муса!

Надо же, оказывается, рассказ старика убаюкал его.

– Урал батыр, Хумайгош… – пробормотал он спросонок. Потом, придя в себя окончательно, сказал: – Я с Урала, Родина моя – Башкортостан. Мне снилась Хумай…

– История у пуштунов такая древняя. И говорят, будто бы муйтенский род когда-то переселился в эти края с Уральских гор… – задумчиво произнёс хозяин и вдруг встрепенулся: – У нас мало времени. Пора собираться. Так хочется подарить тебе что-нибудь на память. Ведь такие встречи бывают раз в жизни. Самое удивительное, Муса, – то, что ты меня понимаешь. Если бы не этот случай, я, может, с ума сошёл бы, упаси Аллах.

Только успел сказать, как где-то поблизости покатился камешек, после чего послышались чьи-то голоса. Оба насторожились. Недолго думая, старик быстро увлёк Мусу за собой в самый тёмный угол своего жилища, осторожно вынул из стены два плиточных камня, запустил гостя в небольшой потайной грот и снова заделал отверстие.

Из обрывков разговора кузнеца с неожиданными посетителями Муса понял, что они принесли ему металлические фрагменты сбитой летательной техники и заказали ножи, кинжалы и разную утварь для дома. Один очень просил изготовить саблю.

Хорошо, что незваные гости не задержались. Пока Муса сидел в укрытии, успел осмотреться. Тесное помещение похоже на клеть. Чего тут только нет: вёдра да тазы, лопаты да тяпки, топоры да ножи. Даже лемех плуга. «И кому он тут может понадобиться, этот лемех?!» – подумал с горечью молодой человек.

Вечером, когда летняя жара спала, а луна ещё не взошла, тронулись в путь. Старик-кузнец подарил гостю хранившееся в клети изваяние птицы.

– Это уменьшенная копия той, что ты уже видел. А большая птица, говорил уже, – реликвия нашего древнего рода, – пояснил он.

Муса решил сделать ему ответный подарок – плоский металлический шкалик, который всегда носил с собой в кармане. Но тот, улыбнувшись, отказался:

– Оставь себе, пригодится. Если мне надо будет, сделаю. Я ведь кузнец. Кузнечное дело – наше родовое ремесло. А на дне ущелья, ты знаешь, железяк всяких полно. И птицу Хумай, что я тебе подарил, я выковал вот тут, в этой самой пещере, на всякий случай: вдруг наша реликвия пропадёт. До сих пор Аллах её оберегал…

* * *

Капитана Мусу Таминдарова обнаружили разведчики. Из штаба эскадрильи его прямиком отправили в госпиталь при кандагарском аэропорте, потом переправили на лечение в Ташкент. Поняли, видимо, что к дальнейшей военной службе уже не годен.

«Вот куда следовало бы наведаться Люсе», – едва успел подумать он, как вдруг… Нет, быть такого не может – померещилось, видно… Однако перед ним стояла именно она. А рядом с ней не кто иной, как Ильфат!

– Бортач, а как наш стрелок? Жив? – первым делом осведомился Муса.

– Жив, командир. Говорит, мочка уха чуть не оторвалась. Успели зашить. Он уже летает – с другим экипажем. А я…

– Люся, милая! И ты здесь! Что потеряла такая молоденькая девушка в пекле войны? Только я было вспомнил о тебе, ты тут как тут, – сказал Муса. – Да и как о тебе не вспомнить, когда вокруг такое многоязычие – настоящий Вавилон! Каких только национальностей в госпитале нет, на каких только языках не разговаривают.

– Вот потому-то я и здесь, в этом госпитале. А дожидаться конца войны наука не может, – невозмутимо ответила Люся и, вздохнув, добавила: – Не ожидала увидеть Ильфата… в таком состоянии. Едва руки не лишился, мой соколик.

– Как только ты приказал нам прыгать, командир, мы спрыгнули. А сам на борту остался. На повороте мы потеряли тебя из виду, – торопливо начал тот. – Стрелок не сразу раскрыл парашют. А я поторопился, терпения не хватило… Почти приземлился и вдруг вижу, как один афганский малайка прямо в меня целится. Даже ружьё у него в руках заметить успел – трофейное, девятнадцатого века. Ты ведь знаешь, раньше у духов такие только и были.

– Выстрелил?