Отпавшие от нас племена и отдельные лица находили у него убежище. Ему с трудом удавалось скрывать, что он – соперник Рима.
– С тебя причитается! – подавая Юнию руку, рассмеялся Илмар Два Меча. – Дружище Фелиций уж так хотел задержаться в Могонциаке до конца нундин. Не так-то легко было его уговорить!
– Да уж, – подойдя ближе к борту, захохотал Фелиций. Стоявший позади корабельщика слуга держал в руках бронзовый светильник. – Извини, но мы простоим здесь до утра – темно, да и туман. Если б не он, конечно, могли бы попробовать идти и ночью – места знакомые.
– Ничего, – Рысь тряхнул мокрыми от рейнской воды волосами, – думаю, до утра меня все еще будут ловить. А потом предъявят Веруле чей-нибудь обезображенный труп.
– Труп? – алеман вскинул глаза.
– Да не вникай, – усмехнулся Юний. – Это я о своем. Илмар, ты как относишься к Колонии Агриппина?
– Хороший город. Большой, красивый. Вижу, ты собрался туда насовсем?
– Ну, положим, не насовсем. Но какое-то время пожить придется.
– Я там знаю кое-кого, – Илмар ухмыльнулся. – Найдем приют на первое время.
– Так ты – со мной?
– Мне сейчас все равно куда. Лишь бы не за Рейн. Слыхал, как там действуют легионы?
– Да уж… – Рысь махнул рукой и вслед за хозяином спустился в небольшую каюту.
Легионы Максимина Фракийца опустошали правый берег Рейна, словно прожорливая саранча, оставляя после себя лишь пожарища и реки крови. Надо отдать должное новому императору – это весьма действенно предупреждало возможные набеги. Германцы, как и все варвары, признавали и уважали только силу, ни во что не ставя прежнего цезаря Александра, затеявшего с ними переговоры. Вежливость и договор – слабость, сила – все! Что ж, дождались на свои дремучие головы – вот вам сила, радуйтесь, если останетесь в живых.
Утром, едва забрезжил рассвет, «Нумидия» снялась с якоря и, пустив впереди разъездную скафу – туман! – неспешно направилась вниз по реке. На этот раз Фелиций, как видно, заранее нанял охрану – по палубе прохаживались угрюмые мускулистые ребятки с короткими копьями и мечами, а на кормовом ограждении висели круглые кавалерийские щиты. Впрочем, вряд ли сейчас судам угрожала засада – проводимая Максимином политика опустошения сделала свое дело. Юний вовсе не жалел германцев – в конце концов, сами напросились. Единственное, что его тревожило, – это деревня старосты Хильдегавда. Как там Вента? Хотя Флакс, кажется, говорил, что девчонка и ее люди ушли в Паннонию. Интересно, что им там понадобилось?
– На обратном пути? – Фелиций усмехнулся и наполнил бокалы. – Нет, никто не нападал. К тому же у меня была хорошая охрана – в Колонии Агриппина я взял попутчиков, молодых германцев, своих добрых знакомых.
Рысь хмыкнул:
– Германцев опасно брать, какими бы хорошими знакомыми они ни были.
– Этих неопасно, – засмеялся хозяин барки. – Я давно знаю их вожака, Адоберта, сына Гилдуина.
– Кого? – насторожился Юний. – Ты сказал – Адоберта? Тонкий станом, светлоглазый юноша, волосы темно-русые, длинные…
– Да, это именно он и есть! Я высадил его у Серого камня.
– Интересно… – Отхлебнув вина – не фалернского, но все же весьма недурного, – Рысь надолго задумался.
Барочник высадил Адоберта пару недель назад, нет, даже, пожалуй, больше. И тогда же – ни с того ни с его – сорвалась в Паннонию Вента. Адоберт наверняка с нею. Зачем? Впрочем, что он, Рысь, знал о тайных делах этой загадочной девушки? Она ведь ничего толком и не рассказала, так, больше смеялась. Что она делала в Могонциаке, зачем приезжала к старосте Гретарка Хизульфу, что не поделила с трактирщиком Эрлоином? Поди знай. А вообще, это хорошо, что она в Паннонии, там сейчас уж куда спокойней, чем здесь, на правом берегу Рейна. Легионы Максимина Фракийца не знают пощады! А Паннония, что ж… Единственное – далековато. Впрочем, если пройти горами, а затем проплыть по Данувию краем Реции и Норика – не так уж и долго будет. Декады за полторы вполне можно добраться, а если поспешить, то и раньше.
Эх, Вента, Вента… Вот уж никак не думал не гадал Рысь, что здесь, в Германиях, встретит свое счастье… а может быть – и несчастье, ведь кто, кроме богов, знает наперед людские судьбы?
В Колонию Агриппина они добрались на четвертый день, к полудню. Дошли без всяких приключений, если не считать грозы, которую переждали у плеса. Сильная случилась гроза, основательная, с глухими раскатами грома и синими блестящими молниями. Видать, громовержец Юпитер на кого-то сильно разгневался. Не на нового ли цезаря?