Патриций

Махнув рукой, Юний решил все же отправиться домой и, сокращая путь, свернул в узенький переулок, темный и грязный… И сразу едва не получил по голове чем-то тяжелым, хорошо – вовремя пригнулся. А когда разогнулся, в руке уже был гладиус, с которым Рысь не расставался. С усмешкой посмотрев на три темные фигуры, Юний, ни слова не говоря, напал первым. Те, крепкие молодые парни, видимо, не ожидали такой прыти, поскольку даже не сумели приготовиться к защите – ближайшего к себе Рысь ранил в руку, другому раскромсал бок, а третьему – щеку.

– Я мог бы легко убить вас, – со сноровкой гладиатора выбив из рук нападавших ножи, сквозь зубы процедил Юний. – И, клянусь Юпитером, сделаю это, если ты и ты, – он кивнул крайним, – не уберетесь отсюда!

Кто-то из парней глухо зарычал, и Рысь с усмешкой качнул клинком:

– Не советую бросаться в драку, она будет для вас последней! Ну, вы еще здесь?! Тогда я сейчас же отрежу вам уши! – Он снова сделал резкий выпад, и парни со всех ног бросились прочь из проулка.

– Эй, эй, куда вы?! – жалобно закричал третий, пониже и послабее других. Он-то сейчас и нужен был Юнию – поговорить.

– А ну, повернись лицом к стене, – приказал Рысь.

– Зачем? Ой…

Юний, не церемонясь, ткнул парня острием меча в спину и, заставив упереться руками, обыскал, выхватив из-за пояса еще один нож и деньги.

– Один, два… четыре… Десять ассов. Негусто! – Рысь почти на ощупь пересчитал деньги и разрешил: – Поворачивайся!

Взяв парня под руку, он прикрыл меч плащом, устремив острие разбойнику в бок.

– А вот теперь идем, – глухо сказал Юний. – Если твои дружки попытаются тебя освободить, я немедленно убью и тебя, и их. Но тебя, естественно, первым. Шагай, чего встал?

Парень неохотно тронулся в путь. Нет, похоже, дружки решили бросить своего незадачливого сообщника на произвол судьбы – на быстро пустевших улицах никого видно не было, кроме нескольких поспешавших домой торговцев-разносчиков да десятка воинов, по всей видимости, направлявшихся на караульную службу. Пристроившись за воинами, Юний повел пленника до ближайшей корчмы, где потребовал у хозяина отдельное помещение.

– Желаете любить друг друга без помех? – понятливо осклабился тот. – У меня тоже найдутся красивые мальчики. Прислать?

– Не сейчас, – поморщился Рысь. – Вели, чтобы нам не мешали.

Он швырнул хозяину пару денариев.

– О, конечно, конечно, – приложив руки к груди, поклонился тот. – Никто вам не помешает, клянусь. Вот, поднимайтесь по этой лестнице.

Разбойник замешкался, и Рысь подтолкнул его в спину. Поднявшись по крутой лестнице, они очутились в довольно просторном помещении, забранном пушистыми коврами и бархатными шторами. Оно было обставлено как обычный триклиниум, то есть обеденный зал: небольшой столик, подставки для кувшинов с вином, три ложа, стоявших под углом друг к другу. Потрескивая, горели светильники, стоявшая в углу жаровня источала тепло и благовония.

– Садись и рассказывай. – Выпроводив хозяина, Рысь кивнул на ложе. – Да-да, рассказывай, или ты думаешь, что я привел тебя сюда для чего-то другого?

Послушно усевшись, парень испуганно посмотрел на своего пленителя:

– А что рассказывать-то?

Юний неожиданно расхохотался:

– Не думай, меня вовсе не интересует твое имя и имя твоего рода. Несомненно, это рыжий Квинтилий подослал вас меня убить?

– Не убить, – покачал головой пленник. – Всего лишь намять бока.

– Всего лишь? – Рысь хохотнул. – Ну, что? Намяли? Как вы меня выследили?

– Показал Квинтилий. Там, после суда. Мы ведь его ждали.

– Ах, понятно. А что, ты этого Квинтилия хорошо знаешь?

– Да, сказать по правде, не очень, клянусь Вотаном…

– Кем-кем?

– Я ведь из хавков, а Вотан – один из наших древних богов.

Рысь хохотнул:

– Видно по говору, что ты из германцев, – говоришь, словно мешки во рту ворочаешь.

– Я хорошо знаю язык римлян! – обиженно воскликнул парень.

На вид ему было лет шестнадцать, а может, и пятнадцать, и восемнадцать, во всяком случае – до двадцати. Да, вряд ли этот юнец имел какое-нибудь собственное дело, скорее всего, был у кого-нибудь на подхвате, да хоть у того же Квинтилия. Или нет, Квинтилий, судя по всему, редкостный идиот, дурачина, именно что дубина, как его обозвал судья. За всей этой шайкой, вероятно, стоит кто-то более ловкий. Хотя очень может быть, что и шайки-то никакой нет, так, балуются ребята по молодости да по дурости.

– Квинтилий богат? – Юний разлил по бокалам стоявшее на подставке вино.

– Богат? – парень покачал головой. – Нет, не думаю.

– Чего же он так легко разбрасывается сестерциями, дубовая голова?

– А, не знаю, – юный разбойник безразлично мотнул головой, – он не рассказывал, чего там у них в корчме было с этим рыбником, а я не особо-то и спрашивал.

– Так он тоже из ваших, из хавков, этот Квинтилий?

– Его отец – сигамбр, а мать – римская шлюха, – презрительно усмехнулся юнец.

– А ты, я вижу, не иначе как царских кровей?! – поддел Рысь.

– Не царских, но и шлюх в нашем роду не было! – гордо ответил пленник. – И я, Адоберт из рода Гилдуина, никогда не посрамлю свой род, хотя от него уже почти никого не осталось.