Патриций

Юний обернулся - в дверях стояла женщина, вернее даже, совсем юная девушка в германском мужском платье - переплетенных ремнями штанах и меховой крутке, в длинном плаще с красным подбоем, но поясе - меч-скрамасакс в синих сафьяновых ножнах. Волосы - светло-русые, даже скорее пепельные, подстриженные по-мужски, в кружок, но уже отросшие до самых плеч. Лицо… лицо красивое, даже очень. Без стеснения разглядывая незнакомку, Юний чувствовал, что так же красива и ее скрытая теплой одеждой фигура. А глаза… большие, глубоко-синие, это были глаза повелительницы. О, какой истинно царственный гнев сверкал в них! Красивая девочка… Жаль, не та ситуация, чтобы… Впрочем, ну а почему же - не та?

- Похотливый самец! - словно прочитав мысли, презрительно бросила девушка и так же гневно обвела взглядом своих. - Вы еще здесь? Я же приказала вам убираться. Что ждете? Думаете, вы явились сюда, чтобы затевать драки и судиться? Хотя, конечно, рыбника и стоило проучить… Но не так неумело, как вы!

Она добавила пару ругательных фраз на каком-то германском наречии. Правда, очень может быть, что фразы и не были ругательными, но Юнию почему-то хотелось думать, что были.

Парни, сконфуженно переговариваясь, удалились, даже рыжий нахал Квинтилий присмирел и, такое впечатление, посматривал на девчонку со страхом. А та лишь задержала в дверях самого младшего, Адоберта, тихо и ласково спросила что-то, тот улыбнулся, ответил и вышел вслед за остальными, плотно прикрыл за собой дверь.

- Почему ты хотел убить их? - тихо спросила девушка.

- Убить? - Рысь усмехнулся.

- Да, убить. Я видела твои глаза - глаза охотника, а не жертвы.

- Ты наблюдательна. Но это ведь не я заставил их устроить засаду!

Незнакомка усмехнулась:

- Квинтилий не зря ударил рыбника. Поверь, эта тварь заслужила куда большего. Квинтилий не хотел его убить или покалечить, просто показать, что есть еще люди, способные вступиться за слабых.

- Надо же, - недоверчиво прищурился Юний. - Просто одно сплошное благородство! Правда, незаконное.

- А эту тварь рыбника и нельзя наказать по закону! По вашему закону, закону римлян. - Девушка бросила на Юния такой уничижительно-презрительный взгляд, что тому вдруг стало обидно. Надо же, какая-то пигалица, которой вряд ли есть и двадцать, рассуждает тут о законах!

- Может быть, выпьешь вина? - с усмешкой предложил Рысь. - Заодно поведаешь мне про рыбника - чем же это он так провинился?

Девчонка надменно скривилась:

- Я не пью вино с римскими псами!

- Извини, я не вижу здесь псов.

- Все римляне - псы! - с неописуемой злостью выпалила юная разбойница.

- Ага! - с деланным возмущением откликнулся Юний. - Это уже тянет на оскорбление величия. А впрочем, не хочешь пить, не надо, а я так выпью.

Он уселся на ложе и с видимым удовольствием опорожнил бокал:

- Вкусно! Зря ты отказалась, клянусь Бахусом, зря!

- Хочу предупредить тебя - не ввязывайся в наши дела, - подойдя к двери, девушка обернулась, снова ожгла синью глаз… Ах, какие глаза у нее были, все можно было простить лишь за один ласковый взгляд, но…

- Знай, у нас много воинов…

- У нас?!

- И не все такие неумелые. Прощай, римлянин, и не забывай про предупреждение.

Она вышла, оставив после себя только дуновение ветерка. Лишь синевшие в комнате сумерки напоминали Юнию васильковые глаза незнакомки. Странная девушка… Похоже, разбойница. Из тех, что промышляют по темным улицам. Жаль. С таким умением повелевать людьми можно было бы многого добиться. Хотя, а что дает римский закон женщинам? Власть отца и мужа, ныне, слава богам, не такую жуткую, как в старину? Известную свободу, конечно, он им предоставлял, в первую очередь - знатным матронам. А эта девочка с васильковым взглядом… Наверное, она из каких-нибудь союзных Риму племен, например - хавков или хамавов. Может быть, даже знатного, по местным меркам, рода, дочь вождя или старосты. Эх, надо было спросить имя. Хотя ответила бы? Кто знает…

Юний долго не мог заснуть в эту ночь. Уже придя домой, ворочался на ложе, прогоняя Флакса - старый раб все заглядывал проведать, что с господином, не заболел ли?

- Нет, Флакс, не заболел, - отмахивался Рысь. - Но, похоже, ранен.

- Ранен?!

- О, не беспокойся. Я в переносном смысле. Помнишь, как там у Овидия?

Не с кем было ему воевать - соперники скрылись,
Некого было судить - тяжбы умолкли в судах.
Что оставалось ему, чтоб не стынуть без дела?
Влюбиться! [1]

Старый раб хохотнул:

- Так это верно для того, кто сидит без дела? А такое скажешь ли о тебе, мой господин?

- И верно, мой верный Флакс, верно… И всё же…