Патриций

- Да, не вредит.

- Жаль… А может, пора бы и начать?

Теодульф непонимающе дернул плечами:

- Как это - начать?

- Да так… Если хочешь, я расскажу чуть позднее. - Юний лично разлил по кружкам вино.

- Ой, патрон, - запоздало спохватился Эрнульф, - это ж я должен делать!

- Не успел - так сиди уж, - хохотнул Рысь и, переведя взгляд на гостя, спросил: - Ты случайно не знаешь, что за девушка у вас здесь поет чужие песни?

- Девушка? - Теодульф озадаченно почесал бороду. - Гм… Песни, говоришь, поет? А что значит - чужие?

- Ну - не ваши и не римские, - пояснил Юний. - На чужом языке… Вот, примерно так…

За рекою за быстрою
Леса стоят дремучие… -

негромко напел он: - Не слыхал такое?

- А! - К радости Рыси, кузнец встрепенулся и стукнул себя ладонью по лбу. Хорошо так стукнул, громко, словно убил здоровенного комара-кровососа.

- Ты, наверное, говоришь о Венте, девушке из-за реки?

- Откуда-откуда? - удивился Юний. - Из-за реки?

- Да, - Теодульф мотнул головой, и рыжая шевелюра его рассыпалась по плечам кудрявым оранжевым пламенем. - Вента частенько заходила к Хизульфу, об этом многие знали. Знаешь, за рекой ведь живут не только одни кровожадные алеманы, но и наши сородичи - херуски.

- Вента, - шепотом повторил Рысь. - А какая она из себя?

- Такая… - Парень мечтательно прикрыл глаза, и Юний почему-то почувствовал вдруг легкий укол ревности. - Красивая, - шепотом продолжал Теодульф. - Лицо чуть загорелое, гордое, глаза - синие-синие, волосы, как серебряная река… Правда, подстриженные, она их обрезала, чтоб ловчей было скакать на коне.

Она! - молнией мелькнуло в голове Рыси. Она! Та самая, что едва не поссорилась с ним из-за негодяя рыбника… Так вот она откуда! Что ж, скоро с этой заречной красой можно будет познакомиться поближе. Интересно, знает староста Хизульф, что она в плену?

- В плену? - насторожился кузнец. - Как - в плену?

- Да так… - Юний пожал плечами. - Похоже, трактирщик Эрлоин на полном серьезе собирается ее казнить или принести в жертву…

- В жертву?! - Вскочив, Теодульф возбужденно заходил по комнате. - Так вот почему Эрлоин захотел хоронить своих людей у старого жертвенника. Там живет старый жрец, Варнуин-затворник, и старосту, конечно, не пригласят…

- Успокойся, парень, - с улыбкой махнул рукой Рысь. - Думаю, ни до казни, ни тем более до жертвоприношения там не дойдет. Законы Рим а .

это законы Рима, и никто не позволит в открытую возрождать кровавые варварские обычаи! Ручаюсь, завтра эта девушка будет свободна!

- Ты так говоришь, будто знаешь все наперед! - усомнился кузнец.

- Просто я верю в себя, - скромно признался Юний. - Кстати, я давно горю желанием познакомиться с вашим старостой.

- Он не любит чужих.

- Хотя бы не лично - через тебя. Сделай милость, скажи ему следующее…

Внимательно выслушав Юния, Теодульф, поклонившись, ушел. И в самом деле, пора было спешить - снаружи быстро темнело.

Не успел кузнец уйти со двора, как в гостевые покои неожиданно заглянул Илмар, хмурый и злой, наверное, с пересыпа.

- Говорят, ты меня искал? - вытаскивая из волос солому, осведомился он.

- Искал? - Рысь покачал головой. - Пожалуй, уже нет… Признаться, я хотел было послать тебя к Хизульфу, старосте этой деревни, но, похоже, нашелся более подходящий посланец.

- Жаль, - искренне огорчился варвар. - Надоело уже тут сидеть. Когда ж за речку?

- Скоро, очень скоро, - обнадежил Юний. - Возможно, даже завтра… Впрочем, ты можешь начать и сегодня.

- Как так? Объясни!

- Навести-ка все-таки старосту, думаю, у него найдется для тебя какое-нибудь дело. Ну да, иди же, что смотришь? Если поторопишься, успеешь догнать по пути одного рыжего парня, кузнеца…

Утро выдалось дождливым, пасмурным, но Юния это почему-то радовало. Низкие темно-серые тучи, обложившие небо, истекали дождем - то настойчиво-крупным, то мелким, нудным. Римляне хмурились - уж им-то скакать куда-то в этакую непогодь явно не очень хотелось, тем более что под открытым небом предстояло провести почти целый день, а может быть, еще и ночь.

Молодой Марк Эмилий и еще один десятник, постарше, что возглавлял новоприбывших, завидев Рысь, сдержанно кивнули и, переглянувшись, скомандовали воинам выступление. Заржали, захрапели кони, зачавкала под копытами коричневая жирная грязь, а дождь, казалось, только и дожидавшийся этого, припустил с новой силой.