Патриция

Патриция грациозно встала, стараясь не переигрывать, и они повернувшись к фотографу спиной, пошли не спеша по кромке воды. Ласковые волны залива бились о берег, обдавая девушек мелкими брызгами.

Фотограф сел на корточки и не отрывал от них задумчивого взгляда.

Айменга остановилась и положила руки на плечи девушки. Соски их грудей соприкоснулись, и Патриции почему-то стало неприятно. Она не понимала лесбийской любви -- женщины всегда были для Патриции подругами, собеседницами, но одна мысль о ласке с женщиной вызывала у нее брезгливое отрицание.

-- Ты уверена, что таким образом мы возбуждаем его? -- спросила Патриция.

-- Конечно, -- ответила Айменга, проведя по спине Патриции и потянулась к ней накрашенными губами. -- А как же еще ты сможешь возбудить голубого?

Патриция плюнула на все свои принципы и ощущения, закрыла глаза и слилась долгим поцелуем с блондинкой, представляя, что это Том.

"О, Том, где ты сейчас и чем занимаешься? Зачем ты ушел от меня?"

Фотограф смотрел на них, левой рукой прикрывая глаза от слепящего солнца, а второй теребя свой огромный круглый медальон. Наконец он вздохнул, встал и направился к дому. Поднявшись по тропке среди камней, он еще раз оглянулся -- Патриция лежала на песке, обнаженная Айменга стояла на коленях над ней и гладила девушку.

Патриция видела, что Айменга увлекается лаской и поспешила отрезвить напарницу, пока та не слишком возбудилась, и не потеряла рассудка:

-- Бернард пошел домой, видно созрел, -- сказала она улыбнувшись и села на песке.

-- А ты не хочешь еще поласкаться, -- поглаживая одной рукой грудь Патриции, а другую запустив в ее темные волосы, сказала Айменга. -- Нам так хорошо вдвоем.

-- А ты знаешь, почему любовь между двумя женщинами называется лесбийской? -серьезно спросила Патриция, отстраняя руки блондинки и вставая.

-- Ну... -- растерялась та, -- наверно, от острова Лесбос...

-- Правильно, -- сказала Патриция насмешливым тоном, что сразу отбило у блондинки охоту домогаться ее любви. Но надо было еще довести-таки до возбуждения фотографа, а без помощи Айменги это было бы затруднительно, и Патриция примирительно подала ей руку, помогая встать. -- Пойдем, нам был обещан бокал вина, может еще чего выпросим. У меня от голода желудок к спине прилип.

-- Да, сегодня к Бернарду собирались прийти друзья. Вот работка -- даже по воскресеньям приходится трудиться.

-- Да уж -- тяжелая работа, необходима надбавка за вредность, -- рассмеялась Патриция.

Они пошли к дому фотографа, продираясь прямо сквозь кусты. Девушки ничуть не стеснялись собственной наготы -- здесь никто чужой не ходил. Да если бы и ходил -- то что такого? Красоты стесняться нечего.

-- А почему все-таки от острова Лесбос? -- вдруг спросила Айменга. Патриция думала, что блондинка уже забыла про этот дурацкий вопрос. -- Там находилась женская тюрьма и заключенные это там придумали, да?

-- Нет, совсем наоборот, -- рассмеялась Патриция и пояснила: -- В седьмом веке до нашей эры известная поэтесса Сапфо организовала там школу девушек, проповедуя любовь к женскому телу.

-- Сапфо... Никогда не слышала...

-- Да? -- удивилась Патриция. Задумалась на мгновенье, остановилась и прочитала:

Я к тебе взываю, Гонгила, -- выйди

К нам в молочно-белой своей одежде!

Ты в ней так прекрасна. Любовь порхает

Вновь над тобою.

Всех, кто в этом платье тебя увидит,

Ты в восторг приводишь. И я так рада!

Ведь самой глядеть на тебя завидно

Кипророжденной!

К ней молюсь я...

-- Это Сапфо? -- спросила Айменга. -- Ты ее наизусть знаешь -- значит она тебе нравится. Кто сейчас помнит древнегреческую поэзию! И ты исповедуешь ее принципы? -- с надеждой спросила блондинка.

Патриция рассмеялась.

-- Я очень люблю стихи средневекового французского поэта Франсуа Вийона. Он был разбойником. Мне что теперь выходить с кистенем на большую дорогу?

* * *

Вечером к фотографу действительно пришли друзья. На втором этаже здания, рядом с просторным съемочным павильоном, заставленным всевозможными прожекторами, вспышками и декорациями было что-то вроде гостиной, куда фотограф всех и привел, чтобы отдохнуть после трудов праведных. Пожилая женщина-массажистка, которая, по-видимому, исполняла здесь также и роль экономки, накрыла в гостиной шведский стол и тихо удалилась.

Из магнитофона лились звуки мелодичной лирической песни, свет в гостиной погасили, на пианино в углу и на ломберном столе посреди комнаты стояли канделябры с десятком свечей каждый, что придавало вечеру совсем романтический колорит. Бородатый приятель фотографа в футболке с изображением цветного, переливающегося в свете свечей черепа с костями танцевал медленно с красивой девушкой, что приехала с ним. Фотограф лежал на черном кожаном диване и курил, пристально наблюдая за слившимися в танце Патрицией и Айменгой.