Патроны чародея

   — Когда на такой идеально ровной линии крыши вдруг приподнимается голова и плечи, как не обратить внимание? Эта некрасивая деталь портит весь пейзаж и гармоническую завершенность дизайна! А я эстет, знаете ли. Думаю, по мне это видно. Если присмотреться, конечно. А это ваш долг — присматриваться к людям!

   — А вы, — спросил он с расстановкой, — подняли голову и увидели… Что вы увидели?

Я спросил с самым оскорбленным видом важничающего дурака:

   — Я что, совсем дурак? Я не совсем!.. Стану поднимать голову на такое… такое некрасивое! Это ущемляет мои чуйства эстета. Я сразу же вывалился из машины и ринулся, как красивый такой олень… забыл, как называется, недавно в «Мире животных» видел, его запустили в перерыв между таймами, когда шел матч «Лазиусов» и «Кампонотусов»…

Его прямо перекосило от отвращения.

   — Да хрен с ними, «Лазиусами» и «Компототусами»!.. Сейчас только на «Формику» можно смотреть, да и то без их гребаного Бонифация!

   — Бонифаций козел, — поддержал я, — в новом сезоне его не будет, уже объявлено.

   — Ух ты, — сказал он, но, опомнившись, напомнил: — Что дальше, когда вы вбежали в этот склад…

   — Красивая женщина, — сказал я и скорбно вздохнул, — ведет неравный бой с самцами. Эх, прошло то время, когда мужчины сражались, а женщины сидели в башнях с поясами верности на интимных местах и наблюдали через окошки за этим цирком.

Он проговорил с таким усилием, что едва не лязгнули зубы:

   — Дальше! Только подробно. Что сделали вы?

   — Отважно спрятался возле нее, — сообщил я. — Сейчас не то дикое время, сейчас женщины нас берегут и защищают от вымирания. Она стреляла, а я, как положено мужчине, прятался. Одного ухлопала прямо в упор, он упал как–то совсем некрасиво, а пистолет подкатился мне прямо под ноги.

Он процедил злобно и как–то растерянно:

   — И что? У вас проснулась совесть?

   — Совесть? — изумился я. — Разве это допотопное слово не изъято из употребления, как подобные ему: честь, достоинство и прочие архаизмы… Вы же демократ или?.. Ах, шутите… В общем, короче говоря, у нее кончились патроны. Точнее, если могу себя править, я же такой правильный, патроны кончились в ее пистолете… или у нее револьвер? Никогда не разбирался в оружии!.. Есть еще, я слышал, пистоли… Я понял, что нас вот–вот прибьют из–за отсутствия так необходимых патронов, и, велев ей бежать обратно к воротам встречать вас радостно у входа, сам постарался отвлечь их…

Он тяжело вздохнул:

   — А что там были еще за выстрелы?..

Я в безмерном удивлении пожал плечами.

   — Думаете, у меня есть идеи? Я что, Эйнштейн или, хуже того, Ньютон?.. Откуда мне знать?.. У нас такого не проходили, а в Гугле я как законопослушный и добропорядочный гражданин ищу только порносайты. Такие люди нужны стране. Ну, вы меня понимаете, по глазам вижу… Наверное, у нас и закладки в одних местах, угадал?

Он со злостью ударил кулаком в подставленную ладонь правой руки, что значит левша, а левши всегда умнее правшей, и зарплата у них выше, с ним надо держать ухо востро.

   — Что–то еще запомнили?

Я ответил оскорбленно:

   — Совершив тот безумно героический поступок и спрятавшись за ящиками, я замер, как дохлая мышь, и

ждал, когда же вы ворветесь. А они там стреляли, орали, ругались, ссорились…

Он прервал:

   — Ссорились?

   — Мне так показалось, — объяснил я. — По крайней мере, не пели «В славу Христа», чему церковники приучают с детского садика. Потом — ба–а–абах! — ворота вдрызг, гром и молния — это вы так красиво и победно! Жаль, женщины вас не видели. Ну, ничего, вы все на видео покажете, у вас же все снимается?.. Я думал, это вы всех побили. Как полагаете, мне орден дадут с бантиками? Хотя я не гордый… не заглядывая вдаль, я скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль…

Его перекосило, и, полагаю, чтобы не прибить меня на месте, развернулся и быстро пошел широкими шагами к броневику.

Глава 11

Я перевел дыхание, да не увидят, что меня всего трясет. Задиристый тон для того, чтобы поморщились и ушли по своим делам, а я тем временем отойду и в самом деле смогу выглядеть орлом, что всех заклюет.

Они там в сторонке беседовали вполголоса, не предполагая, что я, если поверну к ним правое ухо и сосредоточусь, могу расслышать каждое или почти каждое слово.

   — Это уже третий склад чэвэков, — прорычал капитан злобно, — и всего–то за месяц!..

   — Но никого не нашли, — напомнил один из спецназа.

   — Смылись вовремя, — сказал капитан рассерженно. — Даже пепел от сигарет был теплый! И чашка из- под кофе не остыла.

Спецназовец сказал со вздохом и ноткой ностальгии:

   — Еще помню времена, когда их называли просто «дикими гусями»… Как тогда все было мило и просто.

Капитан фыркнул:

   — Тогда «Иностранный легион» был один на всю планету! А теперь таких легионов десятки тысяч.

Другой из спецназа прислушался, бросил нехотя:

   — А куда деваться уволенным? Подумаешь, армии надо сокращать, еще сокращать… Я вот прошел четыре войны и семь горячих точек, хотя эти точки размером с Эстонию, была такая страна… так вот я вряд ли пойду сажать морковку.

Первый спецназовец оглянулся в мою сторону.

   — Вы что, всерьез намекаете…

Капитан скривился, покачал головой.