Патрул

Появляется Барчунг Гампо, он застревает в дверном проеме, не понимая, в чем дело.

Поприветствовав и благословив монахов рукой, Дилго быстро уходит, словно опасаясь, как бы его не «схватили на месте».

Когда бродяга скрывается из виду, монахи позволяют себе выпрямиться и с восхищением смотрят вслед.

- Э, что происходит?! – не понимает отшельник. – Что вы здесь устроили? Кто это?

- Как это кто? – удивлен один из монахов, подходя ближе. – А ты думал, кто?

- Это бродяга Дилго, он учит предварительные практики, - объясняет Барчунг.

Прибывшие монахи переглядываются.

- И давно, – интересуется второй монах, - бродяга Дилго учит предварительные практики?

- Третью неделю. Каждое утро.

- Барчунг! - окликает первый монах, посмеиваясь. – Это не бродяга Дилго.

- Нет, это не он, - отрицательно крутит головой второй. – Дилго не может так выглядеть.

- Не понял? - отшельник начинает бледнеть. – Кто же это?

– Патрул Ринпоче.

Отшельник непроизвольно издает цензурный ругательный звук.

- Мы целый месяц ждали Ринпоче в монастыре. Уже думали, что он ушел из наших краев. А он вот где, оказывается!

Оба монаха счастливо улыбаются: у них появился шанс заполучить Ринпоче и его учение.

Отшельник чувствует себя обманутым, обиженно уходит в домик, плотно закрыв дверь. Монахи остаются снаружи и смотрят, как в небе догорает радуга.

Утро. По знакомой тропинке в гору поднимается Патрул.

Возле дома отшельника за кустами притаились два знакомых монаха.

Патрул доходит до домика, стучит в дверь. В ответ не раздается ни звука. Патрул пробует открыть дверь, но она закрыта на засов.

Из-за укрытия появляются монахи. Сложив руки на груди, приклонив головы, они быстрыми короткими шагами подходят к Ринпоче.

- Доброе утро! – здоровается Патрул. – Вы что, не уходили?

- Доброе утро, - отвечает первый монах. – Нет, не уходили.

- Что-нибудь случилось?

- Да, да! - говорит первый монах. – Случилось!

- Эмма!!! – восклицает второй, расправив руки крыльями. – Эмма!

- Мы нашли вас, – радуется первый. – Вот что случилось! О, чудо! Мы нашли вас!

Тот, у кого руки, как у Гаруды, принимается нарезать круги вокруг Ринпоче, изображая полет вокруг священного места:

- Эмма!!!

- Монахи монастыря Пэюл целый месяц живут ожиданием встречи с вами, - говорит первый, молитвенно сложив руки у сердца. - Мы умоляем драгоценного Ринпоче…

- Чего-чего?! – строго перебивает драгоценный Ринпоче. - Монахи монастыря Пэюл живут ожиданиями? Разве монахов монастыря Пэюл учат жить ожиданиями? Кто учит? Будда Шакьямуни? Гуру Ринпоче? В каком тексте Гуру Ринпоче просит монахов подменять реальность ожиданиями? Какому учению следуют монахи монастыря Пэюл? Как монахи докатились до такой жизни? Все идет к тому, что мне придется-таки до вас добраться! Вот, я выбью пыль из монахов монастыря Пэюл. Ожидания, опасения - с этим мусором пора кончать!

Монахи с улыбкой выслушивают гневную речь Ринпоче.

Шумная торжественная церемония в монастыре: тарелки, раковины, гонги, барабаны. Монахи приветствуют долгожданного Ринпоче.

Патрул с вежливой улыбкой проходит сквозь толпу, раздавая благословения. Он чувствует себя неуютно в помпезном карнавале, однако это не влияет на силу его благословения, обращенную к каждому отдельному человеку.

Патрул добирается до трона, его сопровождают ответственные ламы монастыря Ньима Анго и Чидзин Вангьял. Патрул ворчит им:

- Эх, мы так хорошо практиковали в горной хижине с одним монашком! Но какие-то черти этому помешали.

Ринпоче простирается перед Буддой, садится на трон.

Карнавал остался позади, официоз растворился в пространстве, будто его и не было. Гуру на троне сияет, как звезда, он готов давать учения из глубины сердца.

Пауза.

Ринпоче смеется. Монахи смеются тоже.

Пауза.

- Как ваши дела? – начинает Ринпоче, обводя взглядом присутствующих. - Кажется, сто лет не виделись. А я всех помню. Всех, кто был на прошлом учении. Как вы жили? Чему научились за это время? Стало ли добрее ваше сердце? Я думаю, доброта и сострадание – именно та дхарма, из которой выходят все остальные дхармы и в которую всё возвращается. Я думаю, наше сердце становится добрее, хотим мы этого или нет. Вот, просто само по-себе становится добрее и сострадательнее, - от нас тут не требуется никаких действий. Совсем никаких. Все остальные достижения требует от нас каких-то действий. Мы должны работать, чтобы есть, должны читать, чтобы усваивать новую информацию, должны бить в барабан, чтобы порадовать ламу. Но когда мы ничего не делаем – ни телом, ни умом, ни речью, - мы сразу становимся проще и сострадательнее.

Некоторые считают, что предаются недеянию, когда валяются на кровати и думают о красивых девчонках. Другие напиваются и лежат в канаве без движения. Третьи садятся в правильную позу и бубнят мантры. О, монахи, это не то великое недеяние, которым Будда познает благость всего сущего.

Мантры не помешают, но не обманывайте себя!

Святое недеяние можно стяжать лишь на святом пути недеяния.