Патруль (СИ)

– Дай мне руку, – силуэт тянет ко мне состоящую из света ладонь. И я буквально вижу, как тяжело ему дается это.

Еще знать бы, где у меня эта самая рука.

Так что я просто усилием воли пытаюсь доплыть до протянутой мне ладони, дотронуться хоть как-то.

Получается у меня откровенно плохо. И я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я оказываюсь настолько близко, что пальцы существа дотрагиваются до моего... тела.

Прикосновение рассылает волны обжигающего холода и боли, я дергаюсь, беззвучно кричу, но понимаю вдруг, что могу поднять руку.

Мою руку.

Тяну ее к терпеливо ждущему существу, отмечая, что его свечение слегка потускнело.

И когда мои бесплотные пальцы встречаются с его – все вокруг вспыхивает белым выжигающим светом, идет рябью, сквозь мутную пленку прорываются едва различимые очертания.

И я чувствую. Боль. В животе, в спине. В предплечье. В моем теле.

Открыв глаза, я вижу покрытое сеткой тонких венок лицо Ио. Он держит меня за руку.

***

– Ио, малыш... – хочу сказать это нормально, но из горла вырывается только хриплый надсадный шепот. В рот словно битого стекла насыпали.

Морлок молча смотрит на меня, стискивая мою ладонь так, что это больно. Волосы у него висят тусклыми неподвижными прядями.

Это почему-то царапает.

Тяну свободную руку, пробитая лезвием ножа ладонь залеплена странной субстанцией белого цвета, перетекающей, словно живой организм.

На предплечье то же самое. К сгибу на локте тянется тонкая трубка, светящаяся изнутри.

– Помогает регенерации, – тихо, будто с трудом, говорит Ио. – Плохие раны. Кровь внутри. Была. Теперь нет, – он говорит так, как если бы вспоминал нужные слова.

Автоматически приподнимаю голову, чтобы взглянуть на свой живот, и вздрагиваю: почти все мое тело облеплено этой белой органикой, ко мне тянутся десятки трубок, толстых и тонких.

Мать вашу...

– Это не плохое, – Ио на секунду прикрывает глаза. Веки у него тоже в паутине вен. – Это помогает.

– Что происходит? – тяну его за руку к себе, заставляя наклониться ближе. Мне не дают покоя его неподвижно свисающие, тусклые волосы.

– Ты умирал. Спал. – Ио, кажется, не понимает моего вопроса. Или просто не хочет на него отвечать. – Теперь все хорошо.

– Объясни мне, – все же пропускаю меж пальцев холодные, сухие пряди. Они больше не шелковые. – С тобой самим что происходит?

– Ничего, – Ио смотрит на мои пальцы, сжимающие пряди его волос. – Я просто... Потратил много сил.

– Ром?! – доносится сбоку удивленно-восхищенный голос. – Нихера себе!

Горячев. Кто бы мог подумать.

– Твой морлок не соврал, – он подходит сбоку, улыбается во все тридцать два зуба. – Вытащил тебя с того света. Все десять дней тут просидел. Думали, и он вместе с тобой загнется.

Десять дней?!

– Где мы вообще? – интересуюсь. Не то чтобы я не знал, но...

– Борт космолета номер девяносто, медицинский отсек, регенератор, – ровно отзывается Ио. – Десятый день с момента вылета.

– Что ты сделал? – интересуюсь у него. – У меня были повреждения практически несовместимые с жизнью. У меня внутренние органы полопались.

– Вцепился в твою руку и сидел рядом, – влезает Горячев. – Не ел даже. Как будто сам в кому впал.

– Я просто помогал, – Ио бросает короткий взгляд в его сторону. – Не отпускал тебя, пока плоть восстанавливалась. Это требует концентрации.

– Что с волосами? – спрашиваю его напрямую.

– Умирают, – после паузы тихо говорит Ио. – Много энергии затратил. Теперь бесполезные.

– Надолго? – стискиваю его пальцы.

– Не знаю, – как-то беспомощно пожимает плечами морлок. – Может – год, может – навсегда.

– Черт... – сказать мне больше нечего. Так что я просто сжимаю в кулаке неживые тусклые пряди, сам не зная зачем.

– Это ничего, – Ио поднимает голову. – Я смогу управлять кораблем. Тебе не о чем волноваться.

Невесть что.

– К черту корабль, – бросаю. – Плевать на него.

– Я Сержанта позову, – неловко говорит Горячев и сваливает.

Да уж. Я бы на его месте тоже чувствовал бы себя не в своей тарелке.

– Я должен был, – Ио, не моргая, смотрит на меня своими глазищами. – Иначе бы ты не очнулся. Я должен был держать. Тебя.

– И что теперь? – спрашиваю тихо. Все равно больше сказать мне нечего. Глупо набрасываться на того, кто тебя спас. Я должен быть благодарен.

На душе скребут кошки.

– Теперь? – Ио каким-то чересчур осторожным движением убирает за ухо мешающую прядь. – Твое тело почти восстановилось. В принципе, можно отключать систему уже сейчас... – он коротко оборачивается к испещренному странными символами экрану. – Если хочешь. Но могут остаться шрамы.

Шрамы? Забавно было бы, если бы их не осталось.

– Отключи, – прошу.

Почему-то хочется попросить прощения.

– Хорошо, – морлок с трудом поднимается на ноги и принимается одну за другой отсоединять от моего тела светящиеся трубки.

Белая субстанция стекает с меня, исчезает в небольших углублениях по краям кровати. А я вдруг понимаю, что совсем обнажен.

Ио тянет руку, неуверенно касается кончиками пальцев моей груди, зацепляет сосок. Ведет пальцами ниже, туда, где кожа изрисована полосами свежих шрамов.