Патруль времени

Остготы не обращали на передряги у соседей почти никакого внимания. Христиан хватало и у них, но увеличение их числа происходило медленно и не сопровождалось никому не нужными волнениями. А королю Эрманариху было чихать как на богов, так и на загробный мир. Он стремился насладиться жизнью в этом и захватывал любые земли, какие подворачивались под руку.

Войны, развязанные им, сотрясали Восточную Европу. За несколько лет он сломил и покорил герулов; те из них, кто не пожелал сдаться, бежали на запад, где обитали племена, носившие то же название. Затем Эрманарих напал на эстов и вендов: они были для него легкой добычей. Ненасытный, он двинул свое войско на север, за пределы тех краев, которые обложил данью его отец. В конечном итоге его власть признали все народы от берегов Эльбы до устья Днепра.

Тарасмунд в этих походах завоевал себе славу и немалые богатства. Однако ему не нравилась лютость короля. На вече он часто говорил не только за свое племя, но и за других и напоминал королю о древних правах готов.

Эрманариху всякий раз приходилось уступать, ибо тойринги были слишком могущественны — вернее, он был еще недостаточно силен, — чтобы затевать с ними свару. К тому же готы в большинстве своем отказывались обнажать клинок против рода, основатель которого время от времени навещал потомков. Так, Скиталец присутствовал на пире в честь третьего сына Тарасмунда и Ульрики, Солберна. Второй ребенок умер в колыбели, но Солберн, как и его старший брат, рос здоровым, крепким и пригожим. Четвертой родилась девочка, которую назвали Сванхильд. Тогда Скиталец явился снова, а потом исчез на долгие годы. Сванхильд выросла красавицей с добрым и веселым нравом.

Ульрика принесла мужу семерых детей, но трое последних, рождавшихся раз в два-три года, не зажились на этом свете. Тарасмунд бывал дома лишь наездами: он то сражался, то торговал, то советовался с мудрыми людьми — словом, правил тойрингами, как и подобает вождю. А возвращаясь, чаще всего проводил ночи с Эреливой, наложницей, которую взял себе вскоре после рождения Сванхильд.

Она не была ни рабыней, ни плебейкой, ибо приходилась дочерью зажиточному землепашцу. Кроме того, ее семья состояла в отдаленном родстве с теми, кто происходил от Виннитара и Салвалиндис. Тарасмунд повстречался с ней, когда объезжал селения соплеменников, как то вошло у него в обычай, узнавая, что радует и что беспокоит его людей. Он загостился в доме отца Эреливы, и их часто видели вдвоем. Позже он прислал гонцов, наказав им передать, что зовет ее к себе. Гонцы привезли с собой подарки родителям девушки и обещания Тарасмунда окружить Эреливу заботой и любить ее. От таких предложений обычно не отказываются, да и сама девушка как будто не возражала, поэтому, когда гонцы Тарасмунда собрались в обратный путь, она поскакала вместе с ними.

Тарасмунд сдержал свое слово. Он всячески заботился об Эреливе, а когда она родила ему сына, Алавина, устроил пир, ничуть не уступавший в изобилии тем, которыми было отмечено рождение Хатавульфа и Солберна. Всех других детей Эреливы, кроме первенца, свела в могилу болезнь, но Тарасмунд отнюдь не охладел к ней и не перестал опекать ее.

Ульрика страдала, но не от того, что ее муж завел наложницу — для мужчины, который мог позволить себе такое, это было в порядке вещей; ее огорчало и злило то, что Тарасмунд сделал Эреливу второй после нее по старшинству в доме и отдал крестьянке свое сердце. Она была слишком горда, чтобы затевать ссору, тем более что победа наверняка досталась бы не ей, но и не скрывала своих чувств. С Тарасмундом она держалась намеренно холодно, даже когда он ложился с ней в постель. Вполне естественно, что он начал избегать ее как женщины и вспоминал о ней лишь тогда, когда думал о том, что у него маловато детей.

Во время его продолжительных отлучек Ульрика измывалась над Эреливой и поносила ее. Та краснела, но терпеливо сносила все придирки дочери Атанарика. У нее появлялись новые друзья, а высокомерная Ульрика постепенно оставалась в одиночестве и потому уделяла все больше внимания своим сыновьям, которые росли, все больше привязываясь к ней. Впрочем, им не занимать было храбрости, они быстро учились всему тому, что пристало знать и уметь мужчине. Где бы они ни появлялись, везде их принимали с искренним радушием. Нетерпеливый Хатавульф и задумчивый Солберн пользовались среди тойрингов всеобщей любовью, как и их сестра Сванхильд, красота которой восхищала и Алавина с матерью Эреливой.