Патрульные Апокалипсиса

Через двадцать минут они приехали во Второе бюро, невзрачное каменное здание с подземными гаражами, куда вооруженная охрана пускала только после тщательной проверки. Фрик и Фрак доставили Дру и Карин наверх в стальном электронном лифте, управлять которым можно было, лишь используя необычно длинный ряд кодов. Их довезли до пятого этажа и проводили в кабинет Моро, похожий не столько на кабинет, сколько на большую гостиную с приспущенными жалюзи. Уют грубо нарушало скопление компьютеров и прочего высокотехнологического оборудования.

– Вы знаете, как всем этим управлять? – спросил Дру, обводя рукой комнату.

– Чего не знаю я, знает мой новый секретарь, а чего она не знает, знает мой коллега Жак. Ну а уж если мы совсем запутаемся, я просто позвоню своему новому другу мадам де Фрис.

– Mon Dieu, – воскликнула Карин, – это ж мечта технолога! Посмотрите вон туда, вы же в постоянном контакте с десятком ретранслирующих спутников, а там – телесвязь с любой удаленной точкой планеты, где есть приемники, а они у вас явно есть, иначе всего этого не было бы.

– У меня с этим некоторые трудности, – признался Моро. – Не поможете?

– Частота меняется постоянно, даже через долю секунды, – сказала де Фрис. – Над этим работают американцы.

– Работали, но компьютерщик Рудольф Метц создал для них некоторые сложности, когда бежал из Соединенных Штатов и скрылся в Германии. Он распространил уничтожающий вирус по всей системе; они до сих пор не могут его одолеть.

– Кто справится с этим, завладеет всеми тайнами мира, – сказала Карин.

– Тогда, будем надеяться, Братству потребуется оборудование, оставленное Метцем, – добавил глава Второго бюро. – Но это пустое предположение. Нам есть что показать вам, а точнее, дать послушать. Как мы обещали, с помощью Витковски в посольстве мы подключились к частной линии посла, телефон этот пробует все каналы и срабатывает только по тому, который считает непрослушиваемым. С парком де-Жуа было гораздо проще: мы просто заблокировали их линии под предлогом пожара в телефонной компании. О нем много писали, и это вызвало тысячу жалоб, но уловка удалась… Мы на самом деле устроили пожар – больше дыму, чем огня, но это сработало.

– Мы что-нибудь узнали? – спросил Лэтем.

– Послушайте сами, – ответил Моро, подходя к консоли на левой стене. – Это пленка с постоянно прослушиваемого телефона посла в его личном кабинете наверху. Мы ее слегка отредактировали, чтоб осталось только существенное. Кому хочется слушать безобидные любезности?

– А вы уверены в их безобидности?

– Дорогой мой Дру, вы можете прослушать оригинал, когда захотите, у него цифровая маркировка.

– Извините, продолжайте.

– Мадам Кортленд только что приехала в «Седло и сапоги» на Елисейских Полях.

Пошла запись:

«Мне нужно поговорить с Андрэ из парка де-Жуа. Это срочно, ситуация чрезвычайная». – «Кто его спрашивает?» – «Тот, кто знает код Андрэ и кого вчера возили в луна-парк на вашей машине». – «Мне говорили. Не кладите трубку, я сейчас отвечу».

Молчание, затем снова:

«Вам надо быть в Лувре сегодня в час дня. На втором этаже в галерее Древнего Египта. Вы узнаете друг друга, и он покажет, куда идти. Если вас случайно прервут, его зовут Луи, граф Страсбургский. Вы старые знакомые, понятно?» – «Да». – «До свидания».

– Следующая запись – разговор между управляющим магазином и Андрэ из парка де-Жуа, – сказал Моро. – Фактически, он и есть граф Страсбургский.

– Настоящий граф? – спросил Лэтем.

– Поскольку их так много, скажем, он более настоящий, чем большинство. Это довольно искусная «крыша» и вполне подлинная. Он потомок старого известного эльзасского рода, для которого после войны начались тяжелые времена – семья распалась.

– Из графа в хозяина балагана? – продолжил Дру. – Это понижение. А почему семья распалась?

– В Германии Эльзасский район известен как Эльзас-Лотарингия. Одна сторона сражалась за Германию, другая за Францию.

– И этот Луи, граф Страсбургский, был за нацистов, – сказал, кивая, Лэтем.

– Вовсе нет, – возразил Моро, глаза его хитро блеснули. – Это-то и делает его «крышу» столь искусной. Он был еще ребенком, но его «половина» храбро сражалась за Францию. К сожалению, немецкая сторона все состояние перевела в швейцарские и североамериканские банки и оставила более благородных родственников почти без гроша.

– И он тем не менее работает на неонацистов? – прервала его Карин. – Он сам нацист.

– Явно.

– Что-то не пойму, – сказал Дру. – Зачем ему это?

– На него повлияли, – ответила де Фрис, глядя на Моро. – Его подкупила та часть семьи, у которой деньги.

– Чтобы управлять пятиразрядным, отвратительным, омерзительным луна-парком?

– Ему, возможно, обещают гораздо больше, – добавил глава Второго бюро. – В парке де-Жуа он один, а в парижских салонах – совсем другой.

– А мне кажется, над ним посмеялись бы, – сказал Лэтем, – и близко б не подпустили к этим салонам.

– Из-за того, что управляет балаганом?

– Ну да.