Патрульные Апокалипсиса

– По всей территории в стратегических местах располагаются девять человек со своим оборудованием, – сказал офицер, припавший к земле под проливным дождем за полуразрушенной стеной старой усадьбы. – Каждый замаскирован в кустах, несколько человек на деревьях, а дождь, хоть и доставляет неудобства, для нас выгоден. Два патрульных Гюнтера Ягера находятся всего в двадцати пяти метрах за коттеджем. Вы говорите, вам нужно добраться до двери скрытно, и нам важно, чтоб вас не заметили, так что слушайте, что я вам скажу. Идите по этой мощеной дороге, пока не поравняетесь с руинами сожженного бельведера, где для Ягера восстановили крикетное поле. На противоположной стороне – раскидистая сосна; метрах в пяти над первыми сучьями мой человек, у него полный обзор подступов к коттеджу. В руках у него фонарик: две вспышки – значит, охранник ходит снаружи, три – все чисто. Увидите три вспышки, бегите через центр крикетного поля. Там другая мощеная дорога, сворачивающая налево. Пройдете по ней сорок шагов и остановитесь там, где поворот круче всего. Посмотрите направо – в кустах еще один человек и еще один фонарик. У него обзор подхода к боковой двери, которая прямо впереди в конце дорожки, – увидите.

– Боковая дверь? – нетерпеливо прервала его Карин, смахивая дождевые капли под черным брезентовым капюшоном.

– Там живет Ягер, – ответил офицер германской разведки, – для него устроена спальня, ванная, кабинет, а в пристройке к северной стене – небольшая персональная часовня с алтарем. Говорят, он там часами занимается медитацией. Боковая дверь – это его личный вход, ближайший к берегу реки, остальным доступ туда воспрещен. Парадная дверь дальше слева, там раньше был вход в лодочный сарай, ею и пользуются охранники и посетители.

– Другими словами, он, по сути, отгорожен от всех остальных в доме, когда находится у себя.

– Совершенно верно. Директор Моро особенно заинтересовался этим раскладом, когда я ему все описал. Он связался со мной после того, как вы позвонили ему в Париж, и мы вместе разработали план, как все устроить для вас с минимальным риском.

– А что он вам сказал, можно спросить?

– Что вы знали Гюнтера Ягера в прошлом, что вы отлично подготовленный стратег, который может осуществить то, что другие не сумеют. Я, как и большинство старших офицеров нашей службы, считаю, что Моро судит как опытный эксперт. Он еще упомянул, что вы будете вооружены и способны защитить себя.

– Надеюсь, он прав в обоих случаях, – тихо произнесла Карин.

– Вот как? – Германский офицер недоуменно уставился на де Фрис. – Ведь ваше начальство одобряет вашу тактику, не правда ли?

– Естественно. Разве Моро стал бы предупреждать вас обо мне, будь это не так?

– Нет, конечно… Ваш плащ совсем промок. Сухого предложить не могу, но у меня есть лишний зонтик. Берите.

– Спасибо, я вам очень признательна. Вы поддерживаете связь со своими людьми по радио?

– Да, но, простите, я вам его дать не могу. Слишком велик риск.

– Понимаю. Просто дайте им знать, что я отправилась.

– Удачи вам, и будьте очень-очень осторожны, мадам. Помните, мы можем вас провести к двери – и это все. Даже если позовете, мы не сможем прийти на помощь.

– Да, знаю. Одна жизнь против многих тысяч.

С этими словами Карин раскрыла зонтик и отправилась вниз по мощеной дорожке, преодолевая потоп. Постоянно смахивая воду с лица, она добралась до когда-то элегантного бельведера – обгорелый остов его напоминал фотографию времен войны, иллюстрируя тот факт, что война уравнивает всех – и бедных и богатых. А за ним, будто опровергая этот урок истории, раскинулось ухоженное поле для крикета с подстриженной лужайкой, нетронутыми воротцами и ярко выкрашенными столбиками.

Она подняла голову и, щурясь из-под брезентового капюшона, стала вглядываться в огромную сосну, окруженную другими, менее представительными деревьями. Наконец она заметила едва видимые вспышки. Две! Охранник патрулировал. Карин пригнулась к земле, неотрывно всматриваясь в кромешную темноту в ожидании другого сигнала. Он вскоре последовал: три вспышки, повторенные дважды. Путь свободен!

Карин мчалась через крикетное поле – туфли без каблуков увязали в напитавшейся влагой траве, – пока не почувствовала под ногами твердую поверхность второй вымощенной дорожки. Де Фрис без колебаний ринулась вниз по ней, стараясь отсчитать приблизительно сорок шагов до резкого поворота. Она обнаружила его слишком поздно, упав в листву, когда тропинка неожиданно вильнула налево. Видимость была нулевая. Карин неловко, поморщившись от боли, встала на колени и подняла сломанный и бесполезный теперь зонтик. Она посмотрела направо, как ее проинструктировали. Сплошной потоп и темнота, и все же она не посмела двигаться, пока не увидит сигнал. Наконец он поступил: три вспышки. Карин медленно и осторожно пошла к концу тропинки; она достигла кромки леса и увидела берлогу ее прежнего, а ныне презираемого мужа, фюрера «четвертого рейха». В дальнем левом крыле здания горел свет, вокруг царила кромешная тьма.