Патрульные Апокалипсиса

– Это, наверно, было для тебя невыносимо, – сказала Карин, ее взор блуждал по затемненной комнате. – Когда бы ты ни возвращался из своих набегов в Восточный блок, ты всегда привозил оставшиеся презервативы и список телефонных номеров с женскими именами напротив.

– Ты шарила по карманам?

– Надо же было отдавать твою одежду в химчистку.

– У тебя, как и прежде, на все готов ответ.

– Я отвечаю честно, первое, что приходит на ум, как подсказывает память… Вернемся ко мне, Фредерик. Что будет со мной? Ты собираешься убить меня?

– Мне бы этого не хотелось, женушка, ибо ею ты и являешься юридически и в глазах господа бога. В конце концов, моя подводная лодка рассчитана на двоих. Ты можешь быть мне супругой, товарищем и, наконец, возможно, императрицей при императоре, как фрейлейн Ева Браун для Адольфа Гитлера.

– Ева Браун покончила жизнь самоубийством со своим «императором» с помощью цианистого калия и выстрела. Это меня не привлекает.

– Так ты мне не окажешь такую услугу, жена моя?

– Не окажу.

– Окажешь, но по-другому, – еле слышно проговорил Гюнтер Ягер, расстегивая белую шелковую рубашку и снимая ее, затем взялся за ремень.

Карин вдруг резко подалась влево, зависнув в воздухе в надежде дотянуться до пистолета Лэтема, валявшегося на полу. Ягер метнулся вперед, выбросив правую ногу, и с такой силой ударил ее мыском ботинка в живот, что она скорчилась и застонала от боли.

– Теперь ты мне окажешь услугу, женушка, – уверенно сказал новый фюрер, по очереди вынимая ноги из штанин, складывая брюки, чтобы не смялись складки, и аккуратно укладывая их на молельный стул.

Глава 39

– Когда она вошла? – спросил Лэтем, повышая голос, чтобы перекричать шум ливня.

– Минут двадцать назад, – ответил германский офицер, когда машина разведслужбы с выключенными фарами выезжала с территории.

– Господи, она там уже так долго? И вы пустили ее туда без радио, без единого средства, чтобы связаться с вами?

– Она поняла, сэр. Я ясно сказал, что радио дать не могу, и она сама сказала: «Я понимаю».

– Вам не кажется, что сначала надо было получить «добро» от нас, а потом пропускать ее? – почти прокричал Витковски по-немецки.

– Mein Gott, nein! – рассердился офицер. – Сам директор Моро связался со мной, и мы продумали наиболее безопасный способ, как ей миновать патруль.

– Моро? Я задушу этого сукина сына! – взорвался Лэтем.

– Если точнее ответить на ваш вопрос, майн герр, – сказал офицер германской разведки, – Fr"aulein не так уж и долго в коттедже; мой агент у дома доложил по радио, что она вошла всего двенадцать минут назад. Вот, видите, я записал точное время у себя в тетради несмываемыми чернилами. Я очень аккуратен, мы, немцы, такой… все такие.

– Тогда почему у моих богатых друзей так много проблем, когда им требуется починить «Мерседесы»?

– Дело явно в американских механиках, сэр.

– Да заткнитесь вы!

– Я думаю, настала наша очередь, – вмешался капитан Кристиан Диец. Они с лейтенантом Энтони стояли под дождем неподалеку. – Мы проиграем у реки прежний вариант с усадьбой и снимем охранников. – Капитан вышел вперед и перешел на немецкий, обращаясь к офицеру: – Mein Oberf"uhrer, – начал он, – сколько там патрульных и есть ли у них маршрут? Я говорю по-немецки, так как хочу быть правильно понятым.

– Я говорю по-английски не хуже, чем вы по-немецки, сэр.

– Но вы говорите с запинкой. А грамматика у вас…

– Не буду платить своему учителю на следующей неделе, – улыбаясь, прервал его офицер. – Чтобы перейти в следующий класс, мне надо посидеть за чашкой чая с англичанами из Оксфорда.

– Abfall![158] Вы их не поймете. Я сам не понимаю. Они так разговаривают, будто у них во рту сырые устрицы!

– Ja, я слышал об этом.

– О чем они говорят? – прокричал Дру.

– Знакомятся, – ответил Витковски, – это называется завоевание доверия.

– Это называется пустой тратой времени!

– Важные мелочи, хлопчик. Послушай человека, говорящего на родном языке, хотя бы минуту и поймешь, когда он неуверен. Диец просто хочет убедиться, что нет ничего двусмысленного, никакой неуверенности.

– Поторопи их!

– Не надо, они почти закончили.

– Патрульных всего трое, – продолжил офицер по-немецки, обращаясь к капитану командос, – но есть проблема. Как только один возвращается к двери слева от подъездной аллеи, вскоре выхолит другой, но только после того, как возвращается первый. Должен сказать, двоих мы определили, это патологические убийцы, всегда с целым арсеналом оружия и гранат.

– Понятно. Значит, передают пост. Эстафета переходит ко второму при появлении первого.

– Именно так.

– Тогда нам надо придумать, как выманить остальных наружу.

– Ja, но как?

– Оставьте это нам, мы справимся. – Он обернулся к Лэтему и Витковски: – Они тут психи, – сказал Диец, – что неудивительно. «Патологические убийцы», как объяснил наш приятель. Их хлебом не корми, дай только убить; у психиатров есть термин для таких, но сейчас нам не до этого. Мы выходим.

– На сей раз я иду с вами! – категорично заявил Дру. – И даже не думайте возражать.