Патрульные апокалипсиса

— Я прошел через это, и вы справитесь. Так закаляется характер.

— Вы сама доброта, — шепнул Дру на ухо Моро. — Что вы собираетесь делать в своем офисе?

— Прослежу за развитием сегодняшних событий. Буду держать вас в курсе. А еще, mon ami, не забывайте и о своих домашних заботах. Очаровательная Карин была у врача. У нее рана, помните?

— О Боже, совсем забыл!

— Я бы посоветовал этого ей не говорить.

— Вы ошибаетесь, Моро. Она бы поняла.

* * *

Карин в гостиничном халате ходила взад-вперед у большого окна, когда Лэтем открыл дверь.

— Боже, как же ты долго! — воскликнула она, подбегая к нему. Они обнялись. — С тобой все в порядке?

— Послушайте, леди, это луна-парк, а не поле брани. Конечно, со мной все в порядке; про оружие мы даже не вспомнили.

— И на это ушло почти четыре часа? Что случилось?

Он рассказал ей, а потом спросил:

— Ты-то как? Что сказал врач?

— Извини, милый мой, именно поэтому-то мне и не следовало так увлекаться тобой. Я думала, сильные чувства уже ушли, но это явно не так. Когда я кого-то люблю, то люблю всей душой.

— Это здорово, но ты не ответила на мой вопрос.

— Смотри!

Де Фрис с гордостью подняла правую руку; повязка теперь была в два раза меньше.

— Доктор примерил мне протез длиной сантиметра два — меньше дюйма. Он будет надеваться на палец, а на нем ноготь — не зная, протез и не заметишь.

— Это здорово, но как ты себя чувствуешь? У тебя же шла кровь вчера вечером.

— Он сказал, я, наверно, в сильном возбуждении за что-то схватилась. У тебя нет рубцов на спине, дорогой?

— Еще не хватало. — Дру опять прижал ее к себе. Губы их встретились, но Карин осторожно прервала поцелуй.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал она.

— О чем? Я рассказал тебе, что произошло.

— О твоей безопасности. Позвонили из «Мезон руж».

— Они знают, где ты находишься? Что ты здесь, в «Нормандии»?

— Они зачастую раньше узнают о том, о чем не подозревают те, кого это касается.

— Тогда им кто-то поставляет информацию, которой у них, черт возьми, быть не должно.

— Думаю, ты прав, но ведь мы же знаем, на чьей стороне антинейцы.

— Не обязательно. Соренсон порвал с ними.

— Во время «холодной войны» он был самым опасным, глубоко законспирированным офицером разведки. Он подозревает всех и каждого.

— Откуда ты знаешь? О глубокой конспирации?

— Частично от тебя, а в основном от Фредди.

— От Фредди?!

—Конечно. Агенты вынуждены защищаться, Дру. Информация циркулирует. На кого можно рассчитывать, кому доверять. Главный вопрос — как выжить, правильно? — Так зачем звонили из «Мезон руж»?

— Их информаторы в Бонне и Берлине сообщают, что в Париж посылают две команды хорошо подготовленных блицкригеров, чтобы найти и убить второго Лэтема, который выжил во время нападения на кафе в Вильжюиф. Того, кого они считают Гарри Лэтемом.

— Да что ж тут нового, Господи?

— Говорят, убийц человек восемь — двенадцать. Не один, не два и не три даже! За тобой посылают небольшую армию.

Наступило молчание, потом Лэтем сказал:

— Да, это действительно впечатляет. Признаться, о такой популярности я и не мечтал, и это притом, что я даже не тот, кто им нужен.

— Придется с тобой согласиться.

— Но почему? Вот в чем вопрос. Зачем им так нужен Гарри? Список его известен, из-за него такое смятение и раскол, и они вряд ли не понимают, что это им на руку, тогда почему?

— А с доктором Крёгером это не может быть связано?

— Он в полной прострации. Одна ложь за другой. Забывает, о чем врал раньше.

— Я и не знала. В каком смысле?

— Он сказал Моро, которого считает своим, что ему нужно найти Гарри, чтобы выяснить, кто та предательница в долине Братства.

— Какаяпредательница? — прервала его де Фрис.

— Мы не знаем, и Гарри не знал. Когда он был в Лондоне и мы говорили по телефону, он упомянул медсестру, которая предупредила антинейцев, что он выходит, но водитель грузовика, подобравший его, в подробности не вдавался.

— Если эта ложь от Крёгера, то, может быть, это вовсе и не ложь.

— Да, если б он не сказал Витковски нечто совершенно другое.Он настаивал на необходимости найти Гарри, пока лекарство не прекратило действовать и он не умер. Стэнли ему не поверил, поэтому-то он и хотел накачать его препаратами — чтоб узнать правду.

— А посольский врач не разрешил, — тихо сказала Карин. — Теперь я понимаю, почему Витковски так расстроился.

— Поэтому и надо одержать верх над этим медиком-святошей, даже если придется заставить Соренсона шантажировать президента.

— Серьезно? И он... может поддаться на шантаж?

— Все могут, особенно президенты. Это называется политическим геноцидом в зависимости от принадлежности к партии.

— Давай вернемся к другой теме, ладно?

— К какой? — Лэтем подошел к столу, на котором стоял телефон. — Мне хочется зажарить на медленном огне этого врача, который предпочитает продлевать жизнь убийце в то время, как мог бы предотвратить гибель честных людей с нашей стороны.

— Тебя,например, Дру.

— Наверно. Лэтем взял трубку.

— Прекратии послушай меня! — крикнула де Фрис. — Повесь трубку и послушай.

—О'кей, о'кей. — Дру положил трубку и медленно повернулся к ней. — В чем дело?