Пацан. Воин. Маг. Сражайся или умри! (СИ)

Сашка подошел к зданию таверны, где ярко светились окна — в общем зале выпивали и закусывали натрудившиеся за день гномы. Постоял, глядя в чистое небо, глотнул из прихваченной со стола фляжки. Вино хорошее, пьется, как компотик, но весёленькое, тра-та-ти-та-та!

Быстрая тень из-за угла таверны бросилась к нему. Он не успел и рот отрыть от удивления, как его стиснули тонкие, но сильные руки.

— Саша! Я так долго тебя ждала! Где ты ходишь? — услышал он жаркий шепот.

— Лафаэна! Я… ты чего здесь делаешь?

— Тебя жду, глупенький!

— Зачем? — вот же и правда, глупенький.

— Отец благословил меня! Сказал, что будет счастлив видеть меня вместе с таким великим кудесником! Вот!

Теплая нежная ладошка погладила его шею, и парень почувствовал себя также, как утром после заморозки рва. Ноги не держат, руки не поднимаются, голова кружится, а сердце бьёт по ушам, как шаманский бубен.

— Пойдем скорее со мной! Или ты не хочешь?

— Очень хочу, но…

Лафаэна закрыла ему рот поцелуем, нежным и в тоже время таким жарким, требовательным и жадным, что все слова забылись, улетели, выветрились… Он даже не заметил, куда она привела его, понял только то, что там было очень темно.

Его руки стали его глазами, он смотрел и не мог налюбоваться, изучая жаркое и стройное тело девушки, приникая губами к её губам, которые с каждым поцелуем становились только слаще. И мягче.

Он не думал о том, что делает и правильно ли делает. В тот момент всё казалось, да и было, правильным. Всё получалось само собой, легко и естественно. И её смущенный смех, и удивленный вздох, и закушенная от мгновенной боли губа, и восторженное облегчение от того, что в итоге всё получилось, как надо. А потом благодарность её нежных касаний, и чувственность её крепких объятий, и поток каких-то глупых, беспорядочных, смешных слов, которых и он, и она, оказывается, знают так много и которые так важно сказать именно сейчас, захлебываясь благодарными поцелуями и наполняя друг друга нежностью и теплом…

Оле, оле, оле или коррида в лесу

— Не, парни, зря мы на это дело подписались, точно вам говорю, — вздохнул Андрон. — Одни убытки от Барак, так его, Дура.

Небольшой караван из двух телег и десятка «реальных кабанов» не спеша пылил по дороге. Куда? Они надеялись, что в сторону Ляйлека, а куда на самом деле — боги знают. Тут же ни карт приличных, ни навигатора завалящего.

Им сказали — двигайте на северо-запад, Ляйлек где-то там, вот тебе и весь гугл-мап.

Андрон был сильно не в духе. Он сидел на передней скамье телеги рядом с Кабаном, который делал вид, что управляет лошадью. И пытался точить короткий кривой нож. Нож не точился.

Отвратительное настроение парня было напрямую связано с тем, как он провел минувшую ночь. Вместо того, чтобы мило пообщаться с симпатичными гномессами из лазарета, он полночи играл в карты с теми гномами, что таскали его на носилках.

В итоге выиграл короткий тупой нож, который, гад, затачиваться не хотел ни в какую. И проиграл пять золотых! О чем он утром рассказал Сашке, обвиняя того в своем проигрыше. Это же Сашка должен был играть с гномами и раздеть их до нитки! А его не смогли найти, как ни искали…

Сашка к проигрышу общих денег отнесся равнодушно, и вообще был сегодня какой-то странный. Взъерошенный, отстраненный, он часто улыбался невпопад. Это почему-то Андрона еще больше заводило и злило.

Димка с трудом доковылял до телеги и заснул, едва откинулся на мягкие мешки. Выглядел Красный Дракон при солнечном свете нехорошо. Бледный, в зеленую крапинку, под глазами — черные круги, размером и цветом неотличимыми от хоккейных шайб.

— Хрань мы потратили, а у гномов её нифига не осталось, эльфы сожрали. Золота нам не дали, — продолжал Андрон нудный список неудач. — Кучу времени потеряли, блин. Диман теперь дрыхнет, как сурок, и выглядит хуже зомби. Нога у меня болит. А гномы, гады хитрые, только и умеют в гвинт свой свинский мухлевать! Ага — хирд нам пообещали, а дадут?

— Это ты зря, Бугор, — негромко заметил Кабан.

— Что зря? — взвился Андрон. — Скажешь, не мухлюют? У меня на руках четыре катапульты было и командирский рог, а этот прыщ бородатый мне и говорит — а у меня золотой лучник и дождь на три хода против твоих катапульт. Шулеры!

— Может и мухлюют они в карты, тут не ведаю, — не сдавался Кабан. — Но, если в чем гномов нельзя обвинять, так это в том, что они не держат клятвы. Всегда держат.

— Они нам золото перед штурмом обещали! Где золото? Держат они! — возмутился Андрон.

— А они клялись, что отдадут? — спросил Кабан.

Андрон наморщил лоб, вспоминая.

— По-моему, нет, — произнес Димка, приоткрыв один глаз. — Дуболоб говорил, что заплатит, но не клялся.

— Вот! — поднял вверх палец Кабан. — А если бы поклялся, то отдал бы. Клятва у гномов священна. Они верят, что у нарушившего клятву борода отвалится. Это для гнома такой позор, хуже, чем смерть.

— Зря ты расстраиваешься, Андрон! — Сашка всю дорогу негромко наигрывал на лютне, замечая, как к звенящим струнам тянутся знакомые синие туманные полосы, закручиваются жгутами и словно всасываются в инструмент.