Пацаны, не стреляйте друг в друга

Лосев на ходу три раза хлопнул в ладоши, и включилась огромная плазменная панель. А на экране... Глядя на потные мужские и женские тела, Кирилл понял, что Лосев – большой оригинал по части извращений.

Но уходить парень не торопился. Он и сам был озабочен, в силу своего юного возраста. А на плазменном экране такие роскошные женщины. И где-то рядом Лосев объясняет своей жене, как сильно он ее любит. Разумеется, на языке тела... И если подкрасться к ним да подсмотреть, чем они занимаются... Но нет, лучше пялиться на экран, так безопасней...

Лосев вернулся минут через пятнадцать. Самодовольный, распаренный, глаза горят.

– Чего не приходил? – спросил он, заговорщицки подмигнув Кириллу.

– Куда? – дрогнувшим от волнения голосом спросил тот.

– К нам. Мы ждали.

– Я... Я не знал.

– Догадаться надо было... А Валя уже свое получила, ей сейчас не до тебя. Но ты не унывай, есть вариант. Помнишь, я обещал тебя с одной женщиной познакомить?

– Помню, – завороженно кивнул Кирилл.

– Валентина меня отпустила, можно ехать...

– Куда?

– Да здесь, в Серебровке. Только давай так, я вас познакомлю, ну а дальше ты сам. Смотри, не оплошай. Машка – баба ушлая: если ей не понравишься, и деньги никакие не помогут. Хоть тысячу долларов давай, ничего не будет... Но ты ей понравишься. Она таких молоденьких любит...

В машину Кирилл садился под впечатлением. На контрольно-пропускном пункте их не остановили. Джип резво помчался по сельской улице, вдоль озера, мимо домов, выехал за околицу.

– Так деревня же закончилась, – нахмурился Кирилл.

– Во-первых, не деревня, а село. А во-вторых, Машка на выселках живет. Это километра два будет...

Джип не без труда пробирался по разбитой ухабистой дороге.

– Теперь понятно, куда мы едем?

– Ну да, – кивнул Кирилл.

Он уже жалел о том, что согласился поехать с Лосевым. Как бы лихом не обернулась эта поездка.

– Ты мне скажи, парень, у тебя с отцом был про меня разговор?

– Был.

– Что он у тебя спрашивал?

– Хотел, чтобы я слово в слово повторил наш с вами разговор.

– Ты повторил?

– Нет. Не успел.

– А ты что, помнишь слово в слово?

– Ну, близко к тому...

– И что странного в нашем с тобой разговоре было?

– Э-э, не знаю...

– А если хорошо подумать? – зловеще усмехнувшись, глянул на Кирилла Лосев.

Недобрый взгляд, страшный.

– Не знаю...

– А я знаю... Ты, может, и не заметил, а до меня потом дошло... Рассказывал я тебе, как Паша тонул. В прорубь его столкнули. Барахтался он. На лед почти выбрался... Откуда я это мог знать?

– Откуда?

– Да все оттуда... Впрочем, это уже не имеет значения. Ни для тебя, ни для меня, ни вообще...

Кирилл успел заметить газовый баллончик в руке Лосева и даже зажмурил глаза. Но струя усыпляющего газа ударила в нос, транквилизатор впитался в кровь, проник в мозг. Сознание отключалось плавно, как лампочка, потушенная диммерным регулятором яркости...

Глава двадцать вторая

Грецкий бился в истерике.

– Я знаю, ты это сделал, ты! – орал он, потрясая длинным скрюченным пальцем.

Панфилов смотрел на него как на умалишенного с желтой справкой. Глупо было бы реагировать на этот бред. Но на душе так тяжко. Не смог он найти Агату. Да и как он мог это сделать, если прошло столько времени с момента ее похищения.

– Я знаю, ты это сделал! Знаю! – продолжал сотрясать воздух Антон. – Где ты ее держишь, тварь?

На него неприятно было смотреть. Помятый, затертый после пребывания в тюремной камере, злой на всех и вся. И еще дочь пропала...

– Заткнись!

Панфилов его понимал. Возможно, сам бы вел себя так непозволительно. Но все же он с большим трудом сдержался, чтобы не врезать этому клоуну. Продолжая себя преодолевать, повернулся к нему спиной, сел в машину.

Агату продолжат искать, а ему нужно возвращаться домой. Он уже знал, что московские омоновцы освободили попавшего впросак Роберта. С этим он разберется, но потом. Сейчас главное – оградить от неприятностей сына, который, похоже, остался дома совсем один. Как бы с ним чего не вышло...

Марк Илларионович звонил Кириллу всю дорогу, но его телефон не отвечал. И это усиливало тревожный сигнал, метавшийся в душе, как чугунный язык в утробе набатно гудящего колокола.

Он торопился. Поэтому не разрешил остановиться перед шлагбаумом контрольно-пропускного пункта в поселок. Вахтер едва успел поднять его, машины одна за другой проскочили на охраняемую территорию. Ход они сбавили возле дома покойных Максютовых.

В окно Панфилов увидел стоящий у ворот серебристый «Мерседес» и Нонну возле него. Она махала ему рукой, призывая остановиться. Но он лишь скользнул по ней взглядом. Не до нее...