Пацаны. Повесть о Ваших сыновьях

Да я и не думал о ней вовсе. Разве молодые о ней думают? Для молодых она не более чем художественный образ из кино и книг. Они потешаются над ней. О смерти не принято говорить. О ней стараются не думать.

Я сидел, пил. За окном голые ветки уродливо пронизывали тёмно-серое мартовское небо. Была среда. Темнело. Шёл мелкий дождь. Всё указывало на величие гибели перед жизнью. В марте ты окончательно теряешь надежду, что за смертью непременно последует новая жизнь. Я был ничтожен перед лицом правды. И пил, чтобы не думать о смерти, чтобы не видеть эти голые прутья, всё навязчивее стучащие в моё окно.

То утро, когда мы, сидя на заборчике, прощались после посиделок у Роди, стало последним, когда я видел Ваню в живых.

* * *

Однажды оторвы станут покорными мамашами. Однажды мы променяем футбольные шорты и кепки на галстуки и рубашки. Однажды я проведу зиму на океане, утопая в наготе загорелых женских тел. А потом пройдут годы, и я повезу туда же свою семью. Однажды я напишу книгу. Однажды я перестану убивать своё здоровье. Но потом я пойму, что терять особо нечего, и тогда снова буду курить смачные джойнты, есть всякое говно и бухать вискарь каждый день. Однажды я разочаруюсь в той, кого полюблю. Однажды я прощу. Однажды моё тело перестанет меня радовать. Однажды я увижу в зеркале морщины, седые волосы. Не досчитаюсь зубов. Однажды во мне иссякнет страсть. Желание. Жажда. Всё будет утихать.

Когда-то я смотрел на Асю и думал, что однажды кто-то будет гладить её по спине и заметит родинку на правом плече. Но он не узнает, что я готов был смотреть на эту родинку вечно, когда она вдруг лукаво выглянет из-под широкого ворота её шерстяного свитера. Однажды будет другой президент. Будет ещё война. Будет революция. Однажды люди перестанут смотреть телевизор. Однажды закончится ремонт у соседей. Однажды на деревьях упадут все листья, но потом вырастут снова. Потому что Вселенная закручивается по спирали.

Однажды я увижу последний закат в своей жизни, а возможно – в этот день будет так же пасмурно, как сегодня, и тогда не увижу. Но увижу последние сумерки. Однажды всё сложится так, как сложится. И пока я не знаю как, но точно знаю одно: все наши мечты и желания сбываются, но человек имеет такое гадкое свойство – разочаровываться. Я так хотел быть там, где тогда оказался, а потом так долго пытался сбежать. Сбежать от самого себя, потому что я изменился.

Вся эта история стала глубоким прошлым, но не перестаёт маячить тенями на потолке, подсвеченными фарами проезжающих автомобилей. Голые ветви будут бить в окно, настукивая ритмы прошлого. Вентиляционные трубы будут выть мелодии прошлого. Голоса в кафе напомнят вдруг голоса кого-то из прошлого. Прошлое будет мерещиться в лицах прохожих, едва уловимой мимикой напомнивших героев тех лет. Прошлое всегда будет преследовать меня и напоминать о том времени, когда всё было впереди. Будущее было туманно и заманчиво, а о настоящем мы особо не думали.

* * *

До боли знакомый голос окликнул меня по имени. Я резко развернулся и увидел на тротуаре Асю, машущую мне высоко поднятой рукой. Ася?! Конечно, это была она. Всё такая же. Она резво подбежала ко мне – и все прошедшие годы провалились в пропасть небытия.

– Привет! Сколько лет, сколько зим! – она бросилась мне на шею.

Ну точно, всё такая же. Я сразу запутался и задохнулся в копне непослушных медных волос.

– Как ты? Боже! Поверить не могу! Я приезжаю сюда раз в тысячу лет и вдруг встречаю тебя посреди дороги! Это же удивительно! Как ты? Боже, я всё говорю и говорю. Расскажи, как дела? – тараторила она, отпрянув для того, чтобы разглядеть меня с расстояния вытянутых рук, не отпускавших мои плечи, и снова кинулась обнимать.

– Не говори! – произнёс наконец я, когда она, смутившись своей пылкости, отпустила меня и вся покраснела, как краснела когда-то, много лет тому назад. – Это и правда удивительно! Я сам приезжаю сюда не чаще, чем раз в полгода. Проведать свою старушку (дед скончался несколько лет назад, а бабушка доживала последние тяжёлые годы жизни).

– Ты переехал?

– Да, лет пять-шесть назад переехал. Живу тут, недалеко, ближе к центру. Поверить не могу, ты тоже в эту секунду тут… – я не нашёл, что ещё сказать, и лишь спросил в ответ: – Ты как?

Хотя я был в курсе, как она. В наше время случайные встречи раз в десятилетие совершенно утратили своё очарование. Все знают, как дела друг у друга, и вопрос «как ты?» не подразумевал никакого интереса, оставшись сухой формальностью, обречённой на верную смерть.

– Ой, глупо так, конечно. Что сейчас можно рассказать за минуту? – вторила она моим мыслям. – Много чего произошло… Я замужем, у меня дочь.

Потом я узнал, что в день нашей встречи она уже была беременна своим вторым ребёнком, сыном, срок был ранний, и она сочла нужным скрыть это.

Ася предложила зайти с ней к её бабушке: «Она напекла пирогов, да и чай уже остывает. Бабушка будет рада, если мы разделим с ней эту трапезу. Мы нормально поболтаем! Как раньше…» Ася запнулась, произнеся последнюю фразу неуверенно и тихо. «Как раньше», – мысленно повторил я.