Пациент

– Выведу его на прогулку. В холодильнике есть торт.

Нейтан подал мне пальто и чмокнул в щеку на прощание:

– Не переживай насчет Лиззи. Майк ей совсем не подходил.

А мы друг другу подходим? Я заметила облегчение, мелькнувшее на лице Нейтана, когда он закрывал за мной дверь. Так ли уж сильно он теперь мне нравился?

Воздух на улице был прохладным, на небе уже показался серп луны. Очевидно, наши отношения дали трещину. Словно на фарфоровой тарелке – тонкую, как волос, пока не привлекавшую внимания. Кто знает, наверное, так бывает во всех долгих браках – приходит время, когда тонкие трещины вдруг становятся заметны. Вряд ли стоило просить советов у знакомых. Несколько пар в моем окружении, казалось, с годами стали еще ближе. К примеру, наши соседи Хелен и Колин Деншем в восемьдесят лет гуляли под ручку с вполне счастливым видом. Вероятно, мы тоже так выглядели со стороны. Нейтан всегда был довольно весел, и мы не ссорились, по крайней мере на людях. Мое беспокойство никому не бросалось в глаза, оно могло быть просто возрастным симптомом. Моя жизнь пролетала так быстро, что хотелось замедлить ее бег и испытать что-то совершенно иное, пока не стало слишком поздно.

Мы с Пеппером обошли вокруг Хористерс-Грин, миновали Момпессон-Хаус, построенный в восемнадцатом веке, и другие здания – бережно хранимые жителями города памятники архитектуры. Огромные деревянные ворота Норт-Кэнонри на этот раз были открыты. Мой взгляд мельком уловил внутри красную машину. Быстро темнело, в первые недели весны вечер наступает рано. В окнах наверху горел свет, как бы ожидая новых жильцов, которых, в отличие от меня, не будут беспокоить отголоски прошлого. Я всегда тонко чувствовала это место, окрестности собора, сам Солсбери. Я возвратилась сюда после учебы и стала работать в клинике, чтобы быть рядом с отцом и присматривать за ним до его смерти. Поженившись, мы с Нейтаном остались жить в моем отчем доме. Это было не бог весть какое приключение, как я теперь понимаю, но Нейтан был не против, а я вечно занята и благодарна ему за понимание. Я управлялась со всем: работала полный день, занималась домом, руководила семьей. Я не возражала, мне даже в голову не приходило возражать, но, по мнению Лиззи, это и было проблемой. Я должна была протестовать. Я хваталась за все сразу и в итоге ничего не делала хорошо. Лиззи собиралась жить совсем иначе.

Когда мы подошли к кустам, Пеппер начал скулить. Я отпустила его с поводка, чтобы дать покопаться в листьях, и пошла вперед, погруженная в воспоминания о былых годах, о компромиссах и ошибках, о любви и усталости. Я не задумывалась в ту пору о том, что что-то упускаю. Это было нечто другое – какая-то иная грань жизни, которая ускользала от меня в повседневной рутине. Я была слишком уставшей, слишком занятой.

Гравий похрустывал под ногами, и вдруг я услышала позади такой же тихий хруст – будто эхом отдавались мои шаги. Я не сильно встревожилась – не больше, чем в случае с машиной. Было еще не так поздно, и поблизости находились люди. Они возвращались через Подворье домой после вечерней молитвы. Я не испугалась. Мне просто стало не по себе, вот и все.

– Пеппер, иди сюда, глупый пес! Живо!

Раздался громкий шорох, заросли зашевелились, Пеппер выскочил из кустов и подбежал ко мне, виляя хвостом. Ветки позади него снова стали неподвижными. Я огляделась. За спиной никого не было, в поле зрения тоже. Шаги оказались воображаемыми. Я все выдумала; мой разум сыграл со мною злую шутку. Я взяла Пеппера на поводок и поспешила к выходу с территории собора; пес бежал рядом со мной. Больше я не оглядывалась.

Дровяная печь, похоже, погасла, в доме было прохладно. Витая ваза Лиззи смотрелась вспышкой цвета на столе, ярким пятном на сером фоне. Вошел Нейтан, держа в руках тетрадь и на ходу исправляя в ней что-то красной ручкой – воскресными вечерами он обычно проверял домашние работы. Муж включил чайник.

– Что-то ты запыхалась, – заметил он, взглянув на меня поверх своих очков-полумесяцев.

– Последние ярды я пробежала. Мне послышались чьи-то шаги позади.

– Ты видела, кто это был?

– Никого там не было, мне почудилось.

Я не призналась, что не перестала слышать те шаги и ощущать угрозу, которая их сопровождала. Нейтан налил чай и протянул мне кружку.

– Обычное дело, когда устанешь под конец дня.

«Он просто добр ко мне, не выискивай в его словах снисходительность», – сказала я себе.

– У тебя щеки порозовели! – продолжал муж, одобрительно улыбаясь. – Выглядишь на десяток лет моложе!

Я обхватила кружку ледяными руками. Я не мечтала помолодеть. Я думала, что зрелость станет началом чего-то нового. Я надеялась, что буду отличаться от женщин, приходивших ко мне в клинику. Я ожидала, что почувствую освобождение, но вместо этого стала пугливой. Бывший парень Лиззи сказал бы, что шаги за спиной символизируют догоняющее меня прошлое, дела, которые я не сделала или хотела бы сделать лучше, альтернативные варианты поступков, которые я могла бы совершить.

Аромат нарциссов наполнял кухню. Я дотронулась до бледного лепестка.