Пациент

Что хуже всего, вся эта история выставляла самоубийство Несси в совершенном ином свете: добрая старушка наверняка прекрасно знала, что тут происходит. Ну как ей было этого не знать, если она состояла при Джо медсестрой еще с тех самых пор, как тот был ребенком? Наверное, он успел стать ей кем-то вроде сына, и нате вам: от нее требуют мучить его при помощи лекарств, закрытого пространства и всякого рода психологических манипуляций на протяжении более чем тридцати лет. Нечего удивляться, если ей не хотелось, чтобы с ним работал кто-нибудь еще, – Несси наверняка думала, что она единственная, кому придет в голову проявить к Джо хоть какую-то доброту. Или, может, доктор Г. – на пару с доктором П. – позволяла ей этим заниматься, поскольку думала, что она не сумеет оторвать себя от больницы, которую давно уже считала чуть ли не собственным домом. Но это, видно, даже для нее оказалось уже слишком, и она покончила с собой из чувства вины. Что объясняло, почему она пыталась предостеречь всех, даже людей, которым полностью доверяла, держаться от Джо подальше, дабы им не довелось испытать такое же чувство вины.

А все потому, что одна жестокая по своей природе женщина просто оказалась слишком самонадеянной и слишком амбициозной, чтобы управиться с порученным ей дутым случаем в первые же дни своей работы в больнице.

Даже если так, то в какой-то степени я испытал облегчение. Да, история прямо из фильма ужасов, но, похоже, в роли главного чудища в нем, по крайней мере, выступал обычный человек из плоти и крови. И если доктор Г., как я сильно подозревал, и была тем самым чудищем, то тогда я поклялся: к тому моменту, как все завершится, я воткну ей осиновый кол прямо в сердце.

27 марта 2008 г.

Ладно, если вы все уже дочитали досюда, то мне не нужно все разжевывать вам, как маленьким, и пересказывать содержание предыдущих серий. Вы в курсе, что остановились мы на моем первом терапевтическом сеансе с предположительно неизлечимым пациентом, в ходе которого лишь открылось, что он может быть психически здоров. Двинемся дальше, и побыстрей.

Возвращение в больницу на следующий день, как вы можете догадаться, далось мне нелегко. Теперь, когда я начал подозревать, что мне придется в открытую бросить вызов главному врачу клиники, в которой я впервые в жизни по-настоящему работаю врачом после долгих лет учебы, большинство совершенно рутинных дел вдруг стали приобретать зловещую окраску. На утренней летучке я внимательно наблюдал за поведением различных своих коллег. Проверял и перепроверял каждый новый рецепт, который собирался выписать, гадая, уж не окажусь ли и сам в качестве козла отпущения в случае какой-либо негативной реакции на тот или иной медикамент. Следил, какие новые распоряжения отдаются медсестрам.

Стоило мне начать выискивать закономерности, как стало совершенно ясно, что за мною повсюду следуют два санитара, настоящие зубры нашей больницы – Марвин и Хэнк. Первый – совершенно лысый, бледный исполин по меньшей мере шести футов и пяти дюймов[28] росту, на широченной груди и покрытых татуировками руках которого едва не лопалась больничная униформа; а другой – чернокожий колосс с растаманскими дредами, почти такой же здоровенный, как Марвин, только в ширину, а не в высоту. Их было трудно не заметить даже самому ненаблюдательному человеку, а уж мне-то их якобы незримое присутствие и вовсе успело намозолить глаза. Не то чтобы их шпионские намерения были настолько уже очевидны. Нет, у них хватало ума заниматься делом всякий раз, когда я их примечал, – проверкой ли медкарт, складированием ли гор постельного белья в кладовках… Поначалу это лишь слегка раздражало, но через несколько дней я поймал себя на том, что это меня реально достало и выбивает из колеи. Доктор Г. положительно отнеслась к моему желанию заняться Джо, но приставленный ко мне «хвост» с этим решительно не сочетался, и это не давало угаснуть подозрениям в ее адрес.

Ладно, вернемся к моему лечению Джо. Психодинамическая терапия, или разговорная психотерапия, как мы это часто называем, обычно требует одного-двух посещений больного в неделю. На тот момент моя голова была занята тем, чтобы удачно сделать стартовый рывок и побыстрей покончить с предысторией вопроса. При более высокой нагрузке пришлось всячески изворачиваться, но, поскольку совсем недавно я окончил резидентуру – всем хорошо известно, что врачам в эти ранние годы спать приходится мало, а работать много, – это не представлялось совсем уж непосильной задачей. Короче говоря, на следующий день после прослушивания аудиозаписей я опять оказался у него в палате, готовый к очередному сеансу.

Джо я застал валяющимся на кровати перед наполовину сложенным пасьянсом. Должен признаться, что это зрелище вызвало у меня некоторое облегчение. Если он был настолько в здравом уме, как сам уверял, то со стороны даже самых бездушных врачей было бы слишком жестоко лишать его хоть какого-нибудь развлечения.

Джо посмотрел на меня все с той же кривоватой улыбочкой, что и вчера.