Пациент

— Ах да, дорогая, она говорила, что вы их сюда забросите. Отдайте Теду, он прибережет их до отъезда. Они здесь, с вами? Сейчас? Во-от, хорошая девочка.

Я представила, как она разговаривала со своими детьми. Наверное, так, как сейчас со мной. Так же цепко держала их за руки и указывала, что им делать. Неудивительно, что Офелия хотела сбежать, что она постоянно лгала. Труднее было понять, почему Блейк стал преступником, но опытный психиатр сможет разложить все по полочкам: подавляющий родительский контроль или, напротив, полное пренебрежение воспитанием, слишком далеко зашедшее соперничество между братом и сестрой, изъян в ДНК. На установление диагноза, вероятно, уйдут годы, а на лечение — еще больше.

— Итак, картины, моя дорогая. Для Оскара. — Нетерпение было замаскировано сияющей улыбкой.

— Я их как следует запаковала, — сказала я, передавая пакет ее мужу. — Чтобы они не выгорели на солнце, лучше не снимайте обертку, пока не приедете.

По моей задумке, они должны были обнаружить, что Ван Гога нет среди картин, которые я отдала, когда стало бы слишком поздно что-то с этим делать. Оскару нравились работы его отчима, и я положила в пакет восемь из них.

— Разумеется. — Голос Теда был низким и хриплым. — Мне и в голову не пришло бы туда лезть. Отдам Офелии, пускай сама и вскрывает.

Они уже представляли себе головокружительное богатство? Или имели какие-то филантропические планы? Например, подарить шедевр Метрополитен-музею и гарантировать себе вечную благодарность и славу? Я попыталась представить их смятение, когда пакет будет открыт, но было слишком трудно стереть с их лиц выражение сияющего удовлетворения даже в воображении.

— Передайте привет моему отчиму, — прошептал Оскар, когда я уходила. — Пожалуйста, поблагодарите его за меня. — Он улыбнулся.

Озорной взгляд, казалось, тоже достался ему от дядюшки.

Глава 35

Октябрь 2017 года

Нейтан должен был выехать через полчаса. Этому моменту предшествовали месяцы подготовки. Его виза, разрешение на работу и обновленный паспорт лежали на столе. Очень много времени было потрачено на укладывание чемоданов, рытье в ящиках с одеждой, поиски по дому пропавших бумаг и книг, и все равно его не хватило. Нейтан до сих пор не был готов. Я сделала в дорогу его любимые бутерброды с «Мармайтом» и стала искать в шкафу термос, но через пару минут вспомнила, что потеряла его в поезде несколько недель назад.

Возвращаясь из Бродмура, я пропустила свою остановку в Солсбери, торопилась пересесть на обратный поезд из Эксетера и в спешке забыла термос на сиденье. У меня голова шла кругом. Тот день прошел не так, как я надеялась. Я выждала до середины июля. После госпитализации Люка прошло четыре недели. К тому времени с него сняли все обвинения, и я думала, что правила посещений будут смягчены.

Дежурившая в отделении Люка регистратор была намного моложе меня — лет двадцати пяти, привлекательная, с вьющимися темными волосами и веснушками. Я уже успела устать, пока договаривалась с усиленной охраной о разрешении пройти к ее офису, отделенному от здания, где содержался Люк, дорожкой и чем-то вроде лужайки, и поэтому не возмутилась тем, что она объясняла мне все медленно, как малому ребенку. Даже так мне требовалось некоторое время, чтобы понимать, о идет чем речь.

— В настоящее время Люка Лефевра имеют право посещать только члены его семьи. — Чем-то она напоминала Кэрол. Вероятно, манерой выделять каждое слово.

— Может, мне разрешат увидеться с ним на следующей неделе или через пару недель?

— Завтра его переводят. — Она даже не потрудилась скрыть нотку триумфа в своем голосе.

— Куда?

Она не ответила и с легкой презрительной улыбкой вернулась к своему экрану.

— Тогда не могли бы вы передать ему это? Срочно.

Я положила на стойку привезенный Люку кейс. Его уже проверили рентгеном, и регистратор только бросила на него беглый взгляд. Если бы я призналась, что внутри находится бесценная картина одного из величайших художников мира, скука на ее лице сменилась бы недоверием. Она схватила бы его и, быстро позвонив по телефону, немедленно заперла в служебный сейф. Но я промолчала, а она поставила кейс на пол и продолжила печатать, с раздражением поглядывая на меня.

— Я подожду здесь, пока его не отнесут, — сказала я.

Через час она сдалась и позвала к стойке санитара. Высокий молодой человек с дредами сунул кейс под мышку. Я вышла на улицу вслед за ним.

— Пожалуйста, отдайте кейс прямо в руки. Там нечто важное для него. И очень личное, он будет растроган.

Санитар кивнул и дружелюбно улыбнулся. Мне так давно не улыбались такой открытой улыбкой. Я изо всех сил старалась не заплакать.

— А вы не могли бы вернуться и передать, что он сказал? Прошу вас!