Пациент мафии

Вот жук, подумал он о Николае Геннадьевиче, как он тонко завернул! И ничего вроде не сказал, а все-таки дал понять, что его хата с краю. Если что не так, Серега, сюда можно даже не соваться. На паспорт намекнул. Или чего знает, или подстраховывается. Ну, это понятно – в его положении лицо сохранить – это главное. Одно непонятно: мне от этого какой прок? – подумал Корнеев. Мне-то все равно игру доигрывать надо. С пацанами побеседовать придется – иначе они опять дров наломают. Тоньше надо работать – это он правильно мне сказал, а то привыкли, чуть что – кости крушить. Человека всегда купить можно. Это только сначала кажется, что дорого, а в результате все равно выходит дешевле. Нужно будет переориентировать пацанов – пускай врача пока не трогают, а последят – с кем встречается, где бывает. Может, вытянется ниточка. И с Константином решить, куда этих девать, которые в подвале. Насчет Казариной-то пускай все решают – на общем совете. Тот раз он их на пленку не записал – сблефовал, а теперь обязательно запишет. Он тоже подстрахуется. Неинтересно ему, если все вокруг чистенькие будут, а он один замаранный.

Так размышлял Корнеев, катя в своем «БМВ» с Краснопресненской набережной в район Малой Бронной, где на углу Большого Палашевского переулка дежурили Темин с Тарасычем, карауля подозрительного врача.

Он боялся их там не застать, потому что время уже приближалось к двум часам. Кажется, доктор именно в два кончал работу, если не дежурил. Подъезжая к условному месту, Корнеев увидел синюю «Тойоту» Темина. Он проехал чуть дальше и остановил «БМВ» под самым его носом. Разумеется, Темин заметил его появление и немедленно вышел из машины. Корнеев распахнул противоположную дверцу и впустил Темина в салон.

– Что случилось, Сергей Иванович? – обеспокоенно спросил тот, усаживаясь на сиденье.

– Это я хочу знать, что здесь у тебя случилось, – с покровительственной хрипотцой заявил Корнеев.

– У нас пока тихо, Сергей Иванович, – сказал Темин. – Но вы будьте уверены – чуть он отойдет от больницы – мы его скрутим…

– Отбой! – покачал головой Корнеев. – Это дело мы переиграем. Доктора пока не трогать. По-другому поступим. Оставляй здесь Тарасыча, и пускай он этого лепилу пасет. Куда ходит, кого знает… ну, и так далее. А сам пускай не рисуется! А то знаю я вас… – Он пронзительно посмотрел на помощника. – Вам бы только покрасоваться да руками помахать! А здесь надо тонко…

– Вы, Сергей Иваныч, с Тарасычем сами бы инструктаж провели, – глядя в сторону, сказал Темин. – Они с Грифом мне вроде как не доверяют… я бы с ними сам, конечно, разобрался, но, считаю, сейчас не время…

– Правильно считаешь, – похвалил Корнеев и, нажав рычажок, помигал задними огнями стоящей за ним «Тойоте». – Мне ваши разборки не нужны…

Тарасыч заметил сигнал и, выйдя из машины, подошел к «БМВ».

– Садись! – сердито крикнул ему Корнеев.

Тарасыч влез на заднее сиденье и сдержанно поздоровался.

– Ты кто? – спросил его Корнеев, круто поворачиваясь на сиденье, так что от напряжения у него побагровели лицо и шея.

– В смысле? – растерялся Тарасыч, переводя взгляд с Корнеева на Темина и обратно.

– Я спрашиваю – ты кто? – заорал Корнеев. – Авторитет? Крестный отец? Крестная мать? Кто?! Отвечай!

– Не, ну какой крестный отец! – попытался улыбнуться Тарасыч. – Шутите, Сергей Иванович!

– Нет, ты не отец! – зло сказал Корнеев. – А если ты не знаешь, кто ты, – я тебе скажу. Ты – «шестерка», понял? Твое дело – на подхвате. Что тебе сказали – ты сделал. И чтобы не мурзился, не тявкал, понял? Это собачьи повадки, а собаки, они, знаешь, много не живут… – Его тяжелый взгляд будто прилип к побледневшему лицу Тарасыча. – Если еще раз услышу про твою самодеятельность…

– Сергей Иванович! – покаянным голосом воскликнул боксер. – Зря вы это! У меня и в голове не было…

– Ладно, иди! – бросил Корнеев, отворачиваясь. – Каждый из себя крутого гнет… Ты крутого из себя где надо гни… А с нами не надо.

Тарасыч, втянув голову в плечи, вылез из машины.

– Распустились, падлы! – самодовольно произнес Корнеев. – Но здесь и ты, Костя, виноват… Раскис ты со своей… расслабился… Кончай с этим делом!

Темин исподлобья посмотрел на шефа.

– Теперь слушай, – заговорил Корнеев, не замечая его взгляда. – Оставишь, значит, здесь Тарасыча, а сам дуй за город, на хату. Своих придурков из подвала выпустишь. Скажешь, что амнистию я им объявил, – пускай молятся за меня. Но из дому пока – чтобы ни шагу! Осмотреться надо… Казарина пока у тебя остается. Ее отпускать нельзя, но и держать так, чтобы в порядке была! Насчет нее отдельно решать будем. Она, говоришь, плохая?

– Да не то что совсем, – признался Темин. – Но умом вроде повредилась… Молчит все время и почти не ест.