Пациент особой клиники

Есть и другая, пожалуй, основная причина, почему я хочу вернуться: будет второй судебный процесс. На нем у меня появится возможность посмотреть маме маленького Макса в глаза, и она узнает, что ее мальчик прожил еще год. Узнает, что был даже реальный шанс освободить его, заключить в свои объятия, поцеловать, ласкать и смотреть, как он растет, превращаясь во взрослого мужчину. А после вынесения приговора я вновь взгляну ей в глаза, чтобы увидеть ее ярость, боль и отчаяние. И этот образ я сохраню в своих мыслях, чтобы иметь возможность вызывать его из своей памяти, когда мне захочется им вновь насладиться.

Да, чуть не забыл. Чтобы это пожелание сбылось, вам просто нужно немного подождать. Я свяжусь с вами, когда все закончится.

В радостном ожидании,

ваш Гвидо Трамниц».

– «Трикси»? – строго спросил тучный комиссар по уголовным делам, фамилию которого фрау Зенгер опять позабыла.

Эта фамилия походила на название какого-то животного – не то лисица, не то куница, а может быть, и олень.

Комиссар сидел в кабинете руководителя клиники, где фрау Зенгер и передала ему послание Трамница.

– «Трикси», «Трикси»… – повторил комиссар. – Вы, случайно, не знаете, что под этим подразумевается?

Его люди уже занимались поисками, и вся местность была оцеплена. Однако он заметно нервничал, что можно было понять: пока на след беглецов выйти не удалось.

– К сожалению, нет. А что скажете вы, Симон?

Санитар тоже был вместе с ними, и все трое расположились за маленьким круглым столиком, на котором обычно стопками лежали папки с личными делами пациентов, которые руководитель клиники по этому случаю убрала.

Симон, которого комиссар попросил дать свидетельские показания, откашлялся и сказал:

– Я не уверен, но в газетах об этом что-то писали. Мне кажется, что так Трамниц называл свой «инкубатор», в котором…

– А каковы размеры этого изделия? – прервала его фрау Зенгер, к явному удивлению комиссара, который привык сам задавать вопросы.

– Помню только приблизительно. Что-то около полутора метров в длину и шириной, достаточной для одного человека. А что?

– Да, почему вы считаете это важным? – уточнил полицейский.

Лицо комиссара сделалось еще более кислым, когда руководитель клиники проигнорировала его вопрос и вновь обратилась к Симону:

– В последнее время Фридер не заказывал машину скорой помощи или какой-нибудь другой транспорт? Не думаю, что на своем «порше» ему удалось бы перевезти столь габаритное изделие.

Пока комиссар смотрел на санитара с таким видом, будто ему кто-то свистнул прямо в ухо, Симон вскочил с места и устремился к двери, поясняя на ходу:

– Надо проверить путевые записи в автопарке.

– Да! Сделайте это! – крикнула ему вдогонку фрау Зенгер. – И затем проверьте данные в навигаторе. Вы наверняка что-нибудь обнаружите!

Глава 71

Тилль

Несмотря на жуткую боль и панику в душе, которые не могли смягчить выбросы адреналина, Тилль направился в соседнюю комнату.

Сделать это его заставили глухие удары Макса, раздававшиеся изнутри «инкубатора». Кулачки мальчика словно отбивали ритм смерти: бум, бум, бум…

Беркхофф судорожно принялся искать в комнате для гостей какой-нибудь предмет, который можно было бы использовать как оружие, – палку, нож для ковра или что-то острое, но ничего не находил. Даже во встроенном шкафу обнаружились только два кусочка мыла, которые, по-видимому, раньше лежали между бельем, но теперь они уже совсем не пахли.

Бум…

Удары Макса заметно слабели, а интервалы между ними становились длиннее.

«Сколько у него осталось еще воздуха для дыхания?» – подумал Тилль.

От отчаяния он собрал последние силы и неожиданно нанес Трамницу кулаком удар в подбородок. Но это оказалось малоэффективным. К тому же маньяк обладал великолепной реакцией. От первого же его тумака грудная клетка у Беркхоффа словно треснула, выпустив из легких весь воздух. Затем последовал удар ногой в промежность.

Тилль обмяк и хотел было закричать, но ему не хватало воздуха, хотя открытым от боли ртом он жадно пытался его хватать, напоминая выброшенную на берег рыбу.

Бум, бум…

И тогда Беркхофф их увидел – две пустые полиэтиленовые бутылки лежали рядом с кроватью для гостей недалеко от темного пятна на светлом ковровом покрытии.

«Что я упустил из виду?»

Остатки жидкости в бутылках имели неприятный коричневый оттенок, и в нос Беркхоффу ударил резкий запах бензина. Его бросило в жар, и у него появилось огромное желание расцарапать себе голову.

«Что я упустил из виду?»

Бум, бум…

Сигналы его сына становились все слабее и слабее. И от осознания этого у несчастного отца вновь начали появляться силы.

«Что… я… упустил из виду? – завертелись мысли в голове. – Шкаф? Бутылки? Пятно? Или это была спортивная сумка? СУМКА!!!»

Что-то похожее на нее виднелось прямо под гостевой кроватью! Собрав остатки сил, Тилль на четвереньках, поскольку о том, чтобы идти, не было и речи, медленно, слишком медленно пополз к увиденному предмету. Им действительно оказалась черная сумка!