Пациент особой клиники

– По сути, мы являемся пленниками в заведении с режимом наивысшей безопасности. Как мне это сделать?

В ответ Трамниц выпятил нижнюю губу, пожал плечами и заявил:

– Ты ведь как-то проник сюда. В одиночку у тебя это ни за что не получилось бы. Следовательно, люди, которые тебе помогали, обладают нужными связями. Убеди их употребить эти связи для меня, и я отведу тебя к Максу.

У Тилля в мозгу отпечатывалось каждое его слово: «проник», «помогали», «связи». И их значение было ему понятно. Они походили на канцелярские кнопки, с помощью которых воображаемое письменное требование Трамница крепилось к его мозгу. Но в этой записке отчетливо читалось только одно: «…и я отведу тебя к Максу».

А ведь именно для этого он и был здесь, перетерпев уколы, удары, боль и страх. Зачем теперь прислушиваться к доводам разума, если до этого Тилль следовал только голосу отчаяния?

– Хорошо, – проговорил наконец Беркхофф, слыша себя как бы со стороны и не узнавая свой бесцветный голос.

Тилля не оставляло мерзкое ощущение, что его разум отделился от тела и наблюдает за тем, как он заключает сделку с дьяволом в тщетной надежде вновь обнять своего сына.

– Я попытаюсь, – прошептал Беркхофф и выдвинул ящик из тумбочки.

Дрожащими руками он взял фолиант, раскрыл «Улисса», но телефона в книге не оказалось. Тилля пробил озноб, а когда он взглянул на Трамница, то ему почудилось, что в палате стало очень холодно.

– Где он? – спросил Беркхофф.

– Где что?

– Мой мобильник.

– Твой телефон? – делано удивился Трамниц.

– Да, ты, должно быть, нашел его в книге, – ответил Тилль, постучав пальцами по отверстию, выдолбленному в фолианте, и снова захлопнул его.

Сначала Трамниц разыграл недоумение, но потом расхохотался. Убийца подошел к телевизору, висевшему на стене, встал на цыпочки, чтобы достать до его верхнего края, и вытащил какой-то предмет, который, по-видимому, был зажат между экраном и стеной.

– Ты это имеешь в виду? – с простодушным видом спросил он.

«А что же еще?» – подумал Тилль и со вздохом облегчения схватил телефон, протянутый ему Трамницем.

При этом у Беркхоффа сложилось впечатление, что пластиковый корпус мобильника на ощупь стал почему-то грубее и вообще каким-то другим.

– Зачем ты спрятал его?

– Я подумал, что ты не хочешь, чтобы его у тебя нашли.

– Почему ты не забрал его себе?

– Потому что я, в отличие от тебя, не знаю, кому позвонить, чтобы нас вытащили отсюда.

– Я тоже не знаю, – сказал Тилль.

– Гм, это было бы плохо, – произнес Трамниц и подошел к Беркхоффу ближе.

Он положил руку Тиллю на плечо, сжал его и тихо, но весьма настойчиво проговорил:

– Неужели ты хочешь прожить остаток жизни с мыслью о том, что твой сын умер только из-за того, что тебе не удалось убедить кого надо?

С этими словами Трамниц убрал руку с плеча Беркхоффа, и тому показалось, что под ночной рубашкой на теле остались следы от ожога.

– Звони! Используй свой шанс! – воскликнул маньяк.

«Какой, к черту, шанс? Как мне это сделать?» – подумал Тилль, чувствуя, что телефон буквально выскальзывает у него из руки. Настолько сильно он вспотел.

– Я ухожу, – заявил Трамниц. – Не буду тебе мешать.

Беркхофф подождал, пока психопат покинет его больничную палату, а потом, приняв отчаянное решение, нажал на кнопку быстрого набора номер один.

Ему был нужен Скания.

Глава 51

В телефоне слышались гудки – шестой, затем седьмой, – но на другом конце не отвечали. И это после третьего набора номера! Тилль дождался, наверное, тридцатого гудка, когда короткие сигналы засвидетельствовали окончание вызова.

«Какого черта? – подумал Беркхофф. – Скания, где ты? И зачем отключил голосовую почту?»

Тилль хотел объяснить шурину все начистоту, рассказать, что дневник на самом деле существует и что Трамниц заявил о том, что Макс спрятан в укромном месте и, возможно, еще жив. И что узнать правду можно, только выпустив для видимости преступника из клиники под негласным наблюдением.

Если Оливеру удалось внедрить его сюда, то он наверняка имел возможность организовать слежку, точнее побег, который на самом деле являлся бы тайным расследованием.

Разумеется, Тилль знал, как шурин отреагирует на такую его идею. Он не был даже уверен, что сможет грамотно сформулировать ее, если ему удастся дозвониться до Оливера.

– Ты там окончательно свихнулся? – наверняка скажет Скания.

Одно только обстоятельство, что шурину необходимо было официально заявить о том, что он внедрил Тилля в «Каменку» под видом пациента, делало этот план неосуществимым. Беркхофф вряд ли услышал бы в ответ на свое предложение что-то иное, кроме восклицаний: «Я сейчас немедленно вытащу тебя обратно!» и «Ты там совсем с ума сошел!». К тому же двадцать четыре часа, которые отвел ему Скания для решения вопроса, давно уже истекли, и он не знал, что шурин уже успел предпринять.

Однако на данный момент у Тилля не было возможности услышать даже гневные реплики и возражения, поскольку Скания не отвечал. Беркхофф набирал номер шурина снова и снова, но все было напрасно.

Тогда он попробовал набрать второй сохраненный номер, но ситуация оказалась еще более загадочной.