Читаем Пацики полностью

Повертаємося до мого будинку, заходимо в під'їзд, сідаємо в ліфт (я виходжу на своєму поверсі й беру вдома кілька стаканів) і підіймаємося на дах. Риня розливає, Дефіцит мовчки сидить осторонь і сумно спостерігає за його рухами. Випий і попустить, каже малий Машталір. А ти будеш пити? — запитує в Боді Риня. Нє, нє, відмахується той. Може, чисто символічно? Добре, знехотя бере він стакан. Мовчки цокаємося, мовчки випиваємо. Пауза. Да–а, ну і в передрягу ти попав, жує малий Машталір і дивиться на Дефіцита, шо будеш робити? Не знаю. Ми випиваємо ще по одній. Діма до хавчика не торкається. Бери гризи, кажу йому. Він мовчки киває й продовжує дивитися крізь нас, наче ми прозорі. Я стаю біля краю даху й оглядаю мій двір: унизу ходять люди, бабуся з паличкою несе невеличку сумку, біля мого під'їзду четверо шмаркачів грають футбольним м'ячем у «квадрат». Із третього під'їзду виплентується п'яний, о, так це ж мій вітчим, пацани; пауза; от стерво, насилу на ногах тримається, а ше навіть не вечір… шоб на тебе колись залізобетонна плита впала! Дивлюся на Тернопіль. Вдалині, де центр тулиться до Нового світу, крізь хаотичний ряд будинків і запони з дерев у кількох місцях помічаю чисті та блискучі, мов скло, кілька клаптиків озера. Згадую недавні події на дальньому пляжі, краще б ми тоді ту вівцю Ахінацею не зустріли. Випиваємо знову. Риня йде відлити, повертається здивований. Пацани, там, показує рукою, я бачив Коновала і Мавпу. Мавпу? — перепитує малий Машталір. Да, да, Мавпу і Коновала, вони, здається, хапають, з ними ще якась кляча. Мавпа тверезий? — перепитує Бодьо, не вірю, цього не може бути, мій брат казав, шо йому вже кранти, він спився, він вже себе не контролює, а деколи не впізнає знайомих. Наливай, каже Дефіцит. Випиваємо, Діма до закуски не торкається, його трішки накриває, він стає агресивним. Невдовзі до нас підходять Коновал і підігрітий Мавпа з пожовклим, пожмаканим лицем і страшними червоними очима. Коновал стає біля нас, а Мавпа сідає на невелику бетонну огорожу з маленьким металевим парканчиком. Дивиться на недопиту пляшку, бере її й повільно глушить із горла. Ти шо, свиня? — визвіряється на нього Діма Дефіцит. Мавпа відривається від горлечка, зупиняє на ньому каламутний погляд, несподівано вихоплює швайку й підставляє йому під горло. Тихо, тихо, тихо, підбігає до них Риня й намагається їх розвести. Мавпа рукою з ножем різко робить захват Дефіцита за шию і тягне за собою: пішли, сука, да я тебе зараз викину! Мавпа! — кричу до нього, лиши його, чуєш? Мавпа мене не слухає і відтягує Діму на п'ять–шість метрів від нас. Він швидко кидає ніж, хапає Діму за шкірки й спирає його на невеликий металевий парканчик, міцно тримаючи за сорочку, Дефіцит втрачає рівновагу й висить над прірвою.

— Я тебе викину!

— Давай, — каже Дефіцит, — викидай.

— Шо? Шо ти сказав?

— Мені похуй.

— Шо тобі «похуй»?

— Шо ти мене викинеш.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Добро не оставляйте на потом
Добро не оставляйте на потом

Матильда, матриарх семьи Кабрелли, с юности была резкой и уверенной в себе. Но она никогда не рассказывала родным об истории своей матери. На закате жизни она понимает, что время пришло и история незаурядной женщины, какой была ее мать Доменика, не должна уйти в небытие…Доменика росла в прибрежном Виареджо, маленьком провинциальном городке, с детства она выделялась среди сверстников – свободолюбием, умом и желанием вырваться из традиционной канвы, уготованной для женщины. Выучившись на медсестру, она планирует связать свою жизнь с медициной. Но и ее планы, и жизнь всей Европы разрушены подступающей войной. Судьба Доменики окажется связана с Шотландией, с морским капитаном Джоном Мак-Викарсом, но сердце ее по-прежнему принадлежит Италии и любимому Виареджо.Удивительно насыщенный роман, в основе которого лежит реальная история, рассказывающий не только о жизни итальянской семьи, но и о судьбе британских итальянцев, которые во Вторую мировую войну оказались париями, отвергнутыми новой родиной.Семейная сага, исторический роман, пейзажи тосканского побережья и прекрасные герои – новый роман Адрианы Трижиани, автора «Жены башмачника», гарантирует настоящее погружение в удивительную, очень красивую и не самую обычную историю, охватывающую почти весь двадцатый век.

Адриана Трижиани

Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза
Адам и Эвелин
Адам и Эвелин

В романе, проникнутом вечными символами и аллюзиями, один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены, как историю… грехопадения.Портной Адам, застигнутый женой врасплох со своей заказчицей, вынужденно следует за обманутой супругой на Запад и отважно пересекает еще не поднятый «железный занавес». Однако за границей свободолюбивый Адам не приживается — там ему все кажется ненастоящим, иллюзорным, ярмарочно-шутовским…В проникнутом вечными символами романе один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены как историю… грехопадения.Эта изысканно написанная история читается легко и быстро, несмотря на то что в ней множество тем и мотивов. «Адам и Эвелин» можно назвать безукоризненным романом.«Зюддойче цайтунг»

Инго Шульце

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза