Паучий престол I (СИ)

- Раз хотел – спрашивай, - прошло всего ничего с дня их знакомства, а Саске с точностью, даже с закрытыми глазами, мог описать Намикадзе в этот момент.

Наверняка, он пожал плечами, слегка, мол, неважно, о чем ты будешь спрашивать, мне нечего скрывать, но при этом его взгляд был целенаправленным и острым, может, даже пронзительным и отдающим холодной задумчивостью, но это ещё не означало, что блондин притворялся. Наоборот, как понял Саске, именно такой, рассудительный, серьезный, назидательный, Наруто Намикадзе – настоящий, а все его улыбки, шутки, вся его демонстративность и публичность, даже его популярность и завидность – лишь образ, которому блондин умело соответствовал. Вот как-то раньше Саске не приходило в голову это сопоставление, потому что он, в основном, сравнивал Намикадзе с Итачи, но в чем-то блондин был похож и на Суйгетсу, словно тоже проживал сразу две жизни – свою и того, кому она больше не принадлежит.

- Точнее, это даже не вопрос… – Учиха задумался, но не над тем, как обратить ворох мыслей в связное предложение, а над этой неожиданной догадкой, констатируя, что у него сегодня определенно день прозрения и просветления.

- Скорее, я хотел попросить тебя… Да, - подросток повернул голову и приоткрыл глаза, созерцая профиль блондина, - я хотел попросить, чтобы ты рассказал мне о вас, - больше ему нечего было добавить, потому что, как считал сам брюнет, все и так было предельно ясно. Если Наруто сделает вид, что не понял, о чем речь, значит, грош – цена такой дружбе, в которой и аверс и реверс этого самого гроша всего лишь ржа на медяке, но если Намикадзе ответит… В общем, дальше Саске решил действовать по ситуации, мысленно и морально готовя себя к чему угодно, даже к тому, что в недрах Техаса, в заброшенном поселке, скрываются либо свидетели под государственной защитой, либо, наоборот, беглые преступники, которых по всему миру разыскивает Интерпол.

- Нет никакой загадки, Саске, - словно прочитав его мысли, сразу же, даже не раздумывая, будто он тоже готовился к этому разговору, ответил Намикадзе. – Просто наша жизнь отличается от твоей, - блондин снова пожал плечами, но на этот раз Учиха видел, а не только представлял, в том числе и взгляд, который стал более глубоким, задумчивым, будто его заволокла пелена тревожных воспоминаний. – Мы вообще отличаемся.

- Кажется, мы уже говорили об этом, - напомнил блондину Учиха, которому не нравилась эта манера Намикадзе выражаться туманно и фигурально, словно он по контурам должен догадаться о заключенном в их кольце смысле. Нет, на этот раз так не пройдет – Саске дал это понять, тоже взглядом, слегка осуждающим и нетерпеливым, даже не надеясь на то, что Наруто отреагирует на него. Но он отреагировал. Посмотрел на него в ответ, и губы парня тронула легкая улыбка. Не та, наигранная, которой Намикадзе улыбался остальным, а та, которую подросток впервые увидел, когда они выбирались на природу. Может, Наруто тоже чувствовал себя скованным, как и он сам, вот только их путы могли быть как одинаковы, так и различны. Сам Саске был рабом своего происхождения, так что Намикадзе тоже мог быть таким же пленником своего наследия. Но Наруто не раз уже подчеркивал, что они – разные, значит, дело было не только в происхождении, родословной или призвании, а в чем-то более… непонятном ему, как гарадскому.

- Я – Учиха, и это, в моем мире, клеймо, - почему-то высказаться первым показалось ему правильным, словно предчувствие, что первый шаг должен принадлежать именно ему, жаждущему получить ответы, за которые нужно было отдать что-то взамен. Возможно, поэтому было не так уж и страшно. Ещё бы ему было страшно и стыдно после того, как он, словно истеричка, рыдал на плече у Намикадзе! Но это и не была провокация, мол, я открыт перед тобой, значит, ожидаю от тебя того же. Просто Саске захотелось, чтобы Наруто тоже узнал его получше, чтобы понял то, что он сам нес на своих плечах. И как-то не к месту вспомнился Собаку со своей теорией четырех столпов. Может, аловолосый уже заранее знал, к чему все идет?

- Я не волен в своем выборе, никогда таким не был и не буду, - продолжал Саске, все ещё расслабленно расположившись на сидении, словно именно эта атмосфера и обстановка были идеальны для того, чтобы излить душу. – За меня выбирали все: мой внешний вид, стиль моего поведения и репутацию, круг моих интересов и предпочтений, - на этом слове подросток фыркнул, понимая, что гомосексуальные наклонности – это единственное, что было истинно его, саскино, - моих друзей и девушек. Более того, мне кажется, - со вздохом, но почему бы не признаться в этом и самому себе, - что даже мое рождение было рассчитано и предопределено.