Паучий престол I (СИ)

- Я что, похож на миссионера? – внезапно спросил блондин, повернувшись к нему и улыбнувшись так, что у Саске язык к небу прилип. Было такое ощущение, что Наруто потешается над ним, точнее, было бы, если бы он сам, чуть приподнятыми в неподдельном изумлении бровями, не демонстрировал, что это был риторический и лишенный какой-либо подоплеки вопрос. Учихе оставалось только посмотреть в ответ на него так, словно он его оценивал, а после пожать плечами и выдать свое коронное «хн», мол, в этом мире есть место и для всякого рода неожиданностей.

- У нас в городе есть бар для неформалов, в котором мы частенько бываем, - все-таки снизошел до объяснений Намикадзе, уже следя за дорогой, - который почему-то облюбовали и сексменьшины, так что можешь не читать мне лекции о, - беглый, слегка прищуренный взгляд в его сторону, - гендерной теме и равноправии вне зависимости от сексуальной ориентации.

- Да не к этому я вел! – вдруг вспылил Саске, которого зацепило то, что его слова о брате не были восприняты всерьез. – А к тому, что если бы Дей был кем-то из нашего круга, то единственное, что предприняли бы родители, так это меры предосторожности, чтобы подобное не стало достоянием общественности. Но Дей – простак с очерненной репутацией, да и ещё несовершеннолетний. Они воспротивились потому, что такая любовь – это недостойная Учихи любовь. Да о чем я! – снова вспыхнул подросток, видя, что Наруто совершенно не проникся его пылкой речью. – Любовь вообще не нужна настоящему Учихе! Любовь – для обывателя, которому нужно чем-то наполнить свою пустопорожнюю жизнь! А Учихе под стать партнер, который будет выгоден и удобен не только в быте и постели! - высказался, руки на груди сложил и насупился, сам поражаясь тому, какой бред только что сорвался с его языка. Впрочем, и не бред вовсе. Это было его, саскино, мнение, которым он раньше делился только с братом, но тогда он почему-то называл его не саскиным, а личностным. Получается, что до знакомства с Наруто в нем была просто личность, без лица и характера, теперь, сформировавшись, эта личность саскина и только его. Бред, да и только, но сколько же смысла было в этом абсурде.

- Но причина твоих пререканий с родителями не только в этом, ведь так? – Намикадзе покосился на него, и Саске пожалел, что они в дороге, потому что хотелось смотреть блондину в глаза, а не ловить его взгляды и пытаться понять, что скрывает величественный профиль. Наверное, он мог бы попросить, и Наруто уступил бы ему, но атмосфера беседы уже сложилась, и, пока она его практически устраивала, подросток ничего не хотел менять. Практически потому, что он пытался вывести Намикадзе не скользкую дорожку, навязав ему ту тему, которая для него самого сейчас была важной. Нет, о брате он тоже хотел поговорить, не только потому, что это впервые за два года он мог поделиться тем, что не давало ему спокойствия, а и потому, что Наруто, даже если он и не приемлет гомосексуальные отношения, пытался его понять.

Наверное, Суйгетсу и Шикамару тоже поняли бы, не только ситуацию с Итачи, но и его собственную – интуиция, опираясь на наблюдения, подсказывала подростку, что друзья, каковы бы отношения между ними тремя ни были, не осудят его за то, что ему нравятся мужчины, и не перестанут с ним из-за этого общаться, но рассказать им ни о брате, ни о себе Саске не мог. Как бы там ни было и как бы родители не поощряли его умеренное общение с Нара и Ходзуки, их семьи были конкурентами, точнее, Мангетсу Ходзуки был не менее влиятелен, чем Учиха Фугаку, просто несколько в другой отрасли, а Шикаку Нара, как сенатор Конгресса, имел слишком обширные и могущественные связи, чтобы с ним не только считаться, но и побаиваться попасть в его личный черный список. Впрочем, Саске сильно сомневался в том, что Учиха Фугаку может кого-то бояться. Остерегаться – да, но не бояться. И именно в рамках этой осторожности многие темы, на которые, обычно, общаются друзья, были для Учиха под грифом «запрещено», как, видимо, и для Суйгетсу, и для Шикамару, о жизни которых вне школы он не знал практически ничего. Скорее всего, Саске так бы и не задумался над тем, что им троим нужно пересмотреть свою дружбу, если бы не увидел и не почувствовал, какой, на самом деле, она должна быть. Впрочем, он снова отвлекся, а все из-за Намикадзе, который побуждал его думать обо всем и сразу, словно у него больше не будет ни времени, ни возможности, чтобы поговорить с блондином обо всем, о чем ему хотелось с ним поговорить.