Паучий престол I (СИ)

Ещё, тоже методом наблюдения, Саске понял, что он не может определить, к числу какой категории школьников ему стоит отнести блондина. Назвать его ботаником было сложно, потому как образ взлохмаченного очкарика в мешковатом свитере и со стопкой книг под мышкой явно диссонировал с внешним видом этого красавца, но их разговор в машине тоже рождал смутные сомнения относительно того, что Наруто мог быть распиздяем. Возможно, Намикадзе учился хорошо, как говорят, в меру своих сил и хулиганом не был, ведя приемлемый, типичный, подростковый образ жизни, в котором чего только не бывает, а, возможно, был ещё тем драчуном, благо парень обладал завидным ростом и комплекцией, который с натяжкой переходил из класса в класс.

Об интересах Наруто тоже судить было сложно, потому как музыка в машине играла обыденная, но Учихе незнакомая, во внешнем виде он был самым, что ни на есть, обычным, и пока что сам Саске не заметил ничего такого, что бы свидетельствовало о круге того, чем мог увлекаться блондин. По сути, такого человека, как Намикадзе, могло интересовать все, от коллекционирования значков с покемонами до настырного углубления мир «доты» или от квантовой физики до изучения мертвых языков. В общем, не то чтобы вокруг Наруто ярко пульсировал ореол таинственности, но личностью он однозначно был занимательной, о чем вдобавок ко всему свидетельствовал ещё и тот факт, что сам Саске никак не мог выбросить его из головы.

- Тебе, Саске, наверное, к директору сперва нужно, - остановившись, Намикадзе развернулся, при этом вопросительно приподняв брови и засунув большие пальцы рук в карманы джинс.

- Да, ты прав, - не то чтобы блондин застал его врасплох, но все же Саске слегка дернулся, пытаясь убедить себя в том, что в его реакции не было ничего подозрительного, и в то же время настоятельно заставляя себя не отводить взгляда, при этом чувствуя, как на щеках заалел, пусть и слабый, но все-таки румянец. – Надо отдать документы, собеседование пройти, расписание взять… - подросток пожал плечами, с облечением чувствуя, что до этого учащенно трепыхающееся сердце снова начинает ритмично стучать в его груди, - ну, и что там ещё полагается по протоколу.

- Тогда тебе туда, - Наруто кивнул в сторону лестницы. – Кабинет директора на втором этаже возле актового зала.

- Спасибо. Увидимся, - брюнет в ответ махнул рукой, словно прощаясь и опять-таки надеясь на то, что этот жест не выдал его нервозности, точнее, какого-то внутреннего волнения, которое было продиктовано отнюдь не предстоящей встречей с руководством школы.

Развернувшись, Учиха начал подыматься по лестнице, понимая, что она уходит у него из-под ног, в переносном смысле, конечно же. Как бы ни странно это было признавать, но рядом с Наруто было уютно, более того, рядом с ним Саске чувствовал себя уверенно и даже отвлекся от своих мыслей по поводу того, как же его примет новый коллектив, и чего стоит ожидать от деревенщины в свой адрес. Теперь же он оказался сам, один, перед, своего рода, неизвестностью, и это, словно раскат могучего грома, оглушило подростка, который только сейчас, взглядом уткнувшись себе под ноги, осознал, что за всю свою короткую жизнь он никогда не был одинок.

Кто-то считал его привязанность к брату гипертрофированной, потому что, как бы там ни было, но у них с Итачи была существенная разница в возрасте в шесть лет, и если в детстве это не ощущалось, то с годами, особенно, когда Итачи окончил школу, такая прилипчивость «малявки» к своему брату-студенту вызывала искреннее недоумение окружающих. Вслух это, конечно же, не произносили, но все же Саске слышал, как прислуга шепталась о том, что мальчику не хватает внимания и заботы со стороны родителей, вот он и тянется к брату. Он сам, тогда ещё действительно ребёнок, только фыркал в ответ, потому что был иного мнения. Может, глупого, детского и наивного, но все же иного. И вот, теперь, оказывается, что одной из сторон его привязанности к Итачи был страх одиночества.

Возможно, какой-нибудь специалист сказал бы, что это, действительно, следствие детской психологической травмы, но сам Саске, который, вновь-таки, старался быть честным с самим собой, понимал, что он не столько боялся одиночества, сколько того, что рядом не будет человека способного его понять и поддержать. Именно поэтому, когда родители отказались от Итачи, он устроил бунт, который Микото, именовав его подростковой гормональной нестабильностью, с легкостью решила с помощью очередного психолога и месяца в санатории закрытого типа. Да, его мать прибегала к радикальным методам, которые, впрочем, всегда были действенными, потому-то Саске, понимая, что его в покое не оставят до тех пор, пока он вновь не будет соответствовать статусу наследника семьи Учиха, рано или поздно, но все равно уступал, поскольку сопротивляться было бессмысленно.