Паучий престол I (СИ)

Не то чтобы он сразу же почувствовал себя одиноким, просто стало прохладно, хотя, возможно, это всего лишь ветер, пусть это и не отметало тот факт, что взгляд Наруто почему-то из располагающего стал ледяным. Что он мог увидеть в нем такого, что так его разочаровало? Не мог же блондин вот так вот, с одного взгляда и за одну секунду, понять, что на самом деле творилось у него в душе? Или же мог? Может, Намикадзе был против его компании на выходных? Но зачем он тогда вообще возился с ним и знакомил его со своими друзьями? Хотя, признаться, Киба и Гаара тоже вели себя как-то странно, словно и пытаясь быть к нему дружелюбнее, расположеннее, но при этом осторожничая. Он определенно ничего не понимал, но и закрывать глаза на это не собирался, потому что… потому что мысль о том, что его могли просто использовать, была слишком неприятной.

- Наруто… – он догнал его уже у входа в школу, догнал и крепко уцепился в широкое запястье своими, кажущимися на фоне рук блондина тонкими и контрастно-светлыми пальцами. – Наруто, я могу как-нибудь поговорить с тобой? – уверенности в голосе слегка поубавилось, но не потому, что он испугался резкого поворота головы и прищуренного взгляда, а потому, что к их разговору, похоже, прислушивались идущие мимо ученики. – Наедине, - он просто хотел задать Намикадзе пару вопросов, ничего более, ведь вскоре ему предстояла прогулка с его, Наруто, друзьями, более того, как бы он ни убеждал себя в обратном, а, похоже, родители были более чем серьезно настроены относительно его наказания, поэтому Саске хотел знать если не все, то хотя бы то, что знать просто необходимо. Да, забота Наруто была ему приятна, но в тот же момент он не хотел обременять блондина своей несмышленой, как по деревенским меркам, персоной, более того, не хотел ни ставить под угрозу репутацию Намикадзе, ни самому привязываться к этому человеку больше необходимого. Он не хотел зависеть от Намикадзе Наруто.

- Да, как-нибудь можешь, - просто ответ, пустой, лишенный эмоций, и легкий поворот кисти, после чего в его ладони остался только воздух. Саске стоял и смотрел Наруто вслед, не понимая, почему забота сменилась неприязнью, и что он мог сделать не так. Может, и правда, он был слишком гарадским, чтобы понять деревенскую душу?

//-//

Первый школьный день закончился так, словно оборвался: звонок с последнего урока, и насыщенная тяжесть событий, которая рухнула на его плечи. Он стоял пред воротами, наблюдая за стайками учеников, которые дожидались автобусов. Стоял сам. В одиночестве. Но впервые за этот день это было совершенно неважным, наоборот, относительная тишина была даже необходима брюнету, и даже легкое ощущение растерянности не могло пробиться сквозь плотную пелену усталости и безразличия.

Саске казалось, что эти подростки, его одногодки, просто прожигают свою жизнь, так и не ощущая её вкуса. Чем они могут интересоваться, если круг этих самых интересов ограничен рамками мира, в котором они родились? О чем они могут мечтать и к чему стремиться, если с ранних лет знают, что лишь единицам повезет настолько, что им удастся вырваться из круга обязанностей, которые на них возложили их отцы, деды, прадеды и остальные представители предыдущих поколений? Он считал здешних девушек ветреными, на самом же деле они просто хотели избежать участи обыденной домохозяйки с мужем-фермером, с которым они по вечерам, скучая, будут смотреть телевизор, и кучей детишек, которых, кто его знает какими способами, нужно доводить до ума-разума, пусть и шли к своим мечтам не самым нравственным путем. Местные парни показались ему недалекими деревенскими простаками, для которых образование – лишь одна из обязательных галочек обыденной человеческой жизни, точно такая же, как и женитьба, и дети, и труд на земле, но на самом же деле, похоже, эти подростки осознавали ту ответственность, которая легла на их плечи ввиду их происхождения, и принимали её, пусть и каждый по-своему.

Как там говорят: «Слесарю – слесарево, а кесарю – кесарево?» Наверное, это была неоспоримая истина, но не потому, что выше головы не пригнешь, или же потому, что рожденный ползать - летать не умеет, а потому, что кому-то суждено было в поте лица выращивать хлеб, а кому-то делать все для того, чтобы этот хлеб было чем выращивать, где продавать и что-то за это иметь взамен. Неужели столь простой и понятный порядок вещей, эту систему, которая за все время существование человека разумного так и не треснула по швам, обретая все новые грани, можно назвать несправедливой и бессмысленной? Саске её таковой назвать не мог, но от этого легче на душе почему-то не становилось.

- Почему ты здесь? – вопрос был неожиданным, более того, даже само присутствие этого человека подле оказалось для Саске полнейшей неожиданностью, поэтому он и вздрогнул, всполошено крутанувшись на месте и уставившись на кажущегося недовольным Намикадзе.