Паучий престол I (СИ)

Не было это похоже на размолвку друзей, тем более что за эти несколько дней Учиха ни разу не видел, чтобы эта троица ссорилась, а ведь он везде и постоянно был с ними. Да, бывало, парни открыто стебались друг над другом, причем, иногда, подымая такие темы, что Саске становилось и стыдно, и неприятно, и неловко, но такого открытого, яркого и агрессивного противостояния взглядами не было, тем более что даже сейчас, по этим самым взглядам, он не мог понять, что же на самом деле было поднято на поверхность из глубин общего прошлого этих троих.

Не было азарта, любопытства или же интереса. Саске не всматривался в лица тех, взгляды которых, казалось, сошлись на одной точке где-то в воздухе и пространстве. Он снова чувствовал себя лишним, более того, невольным свидетелем чего-то, что должно иметь нерушимые рамки и границы, что принадлежит лишь узкому кругу, что не предназначено для чужих глаз и ушей, что предпочитали не вспоминать, но и не забывать. И все же кое-что он заметил, и забыл, как дышать, ожидая то ли пышущей бури, то ли, наоборот, мертвого затишья.

Киба смотрел осуждающе. Кажется, в глубине его глаз цвета крепкого кофе с мелкой точкой зрачка мерцал фитилек тщательно приглушенной ярости, словно она уже перегорела, но все равно ещё не угасла, пусть, похоже, и не было больше подоплеки для того, чтобы это чувство вспыхнуло с новой силой.

Собаку бросил на него в ответ короткий взгляд – пронзительный и холодный, жесткий и непререкаемый, словно фитилек накрыли плотным колпаком, лишая его кислорода ровно настолько, чтобы он не потянулся вверх, но и не угас вовсе. Если бы Саске умел ошибаться, он бы подумал, что Гааре необходима эта ярость, будто она доказательство того, что его собственные воспоминания – не сон, обман или иллюзия, но Учиха ошибаться не умел, пусть и не понимал, как человек может желать того, чтобы его презирали, осуждали или же ненавидели.

А взгляд Наруто… Индиго потемнел до цвета штормового неба, на кромке которого мерцает гроза, и Саске обожгло. Более того, кажется, обожгло все и всех вокруг, словно выжгло воздух, оставляя лишь пылающий вакуум, от которого медленно, неумолимо тлели легкие. Нет, он никогда не был восприимчив, так сказать, к чужой ауре, считая все эти суеверия результатом впечатлительности и слабости, мнимости и попытками свалить на неведомое нечто собственные промахи, но, кажется, именно у Наруто и была эта аура – она буквально ощущалась кожей. Он знал только двух человек, в присутствии которых мог с легкостью потерять дар речи и растеряться в пронзительности более сильного и глубокого взгляда – отец и брат. Но взгляд Намикадзе, в отличие от затягивающей и подчиняющей темноты взгляда старших Учиха, наоборот, выплескивал все на поверхность, обрушивал такое количество эмоций, что дрожали колени, и подросток понимал, что если бы он сейчас не сидел, то точно рухнул бы, как подкошенный, наземь, а ведь он смотрел на Наруто со стороны. Каково же тогда было Гааре, если эта красноречивая волна была направлена именно на него.

Саске осторожно повернул голову – Собаку вскинулся, словно бросал вызов, но при этом… Наверное, он все-таки ещё плохо знал этих троих, потому что сейчас с уверенностью мог сказать, что аловолосый не уступит, пожалуй, даже в фильмах о серийных маньяках он не видел подобного, превосходствующего, насыщенного гневом, злобой и снисходительным равнодушием в одночасье, взгляда, но Гаара уступил, отвел глаза и выдохнул, словно признавая, что в чем-то друзья были правы, но это не отрицает тот факт, что он не сожалеет и извиняться не будет. И Саске тоже не хотел знать, пусть, конечно же, он и пытался представить, как, по какой причине, и в какой вариации во время игры можно сломать сокоманднику руку и ногу, более того, после всего этого играть, как единый механизм, и выигрывать, но спрашивать он не будет – никогда, потому что, имея собственную тайну, он уважал право на личные скелеты в шкафу других.

- А тот… третий… - Саске прокашлялся, чувствуя, как оцепенение постепенно отпускается его, хотя он не мог сказать, что это было сродни облегчению – горло першило, а мышцы по-прежнему казались одеревеневшими, пусть плотный комок внутри и начал рассасываться, омывая тело легким холодом. – Как насчет Соры? – скорее всего, он это сделал для себя, нежели для этих троих, противостояние между которыми накалилось до граничной отметки, но его вопрос, казалось, с треском разрушил то напряжение, которое застыло над их столиком, вновь вернув все на круги своя. Может, именно поэтому они приняли его в свою устоявшуюся компанию? Может, он должен сгладить те трещины, которые начала давать их дружба?

- Сора мелковат для баскетбола, - обыденно, словно только что одним лишь взглядом он и не пытался прожечь в друге дыру, ответил Киба, в привычной для себя манере откидываясь на спинку стула, - да и его уровень игры порядком ниже нашего, разве броски… – шатен задумчиво покачал головой. – Да, броски, особенно трехочковые, его конек, но, - парень показательно развел руками, - на этом все.