Паучий престол I (СИ)

- Полюбили бы вы его как мужчину? – практически одними губами прошептал исполнитель главной мужской роли, а сердце Саске замерло, ведь ему было достаточно одного взгляда глаз цвета индиго в разрезе глазниц маски, чтобы прямо сейчас, даже не думая о последствиях, опрометчиво, но искренне выкрикнуть: «Да, полюбил бы, даже если бы он не был королем!». Но это была не его пьеса и не его роль, поэтому Учихе только и оставалось, что в бессилии сжимать кулаки и смотреть на очередное притворство. На этот раз актерка попыталась подделать смущение, опустив глаза и даже слегка покраснев, но её выдавала ухмылка – ликующая и слегка горделивая, явно неуместная и не присущая настоящей Марии Говард-Болейн.

- Не осмеливаюсь и думать об этом. Король даже не взглянул в мою сторону, - Саске едва по лбу себя не хлопнул, сдерживаясь, чтобы не подойти и лично не продемонстрировать девушке, как нужно говорить эту фразу, как расставить интонационные ударения, где применить придыхание, как взглянуть и даже повернуть голову. Нет, Шион не была бездарной, она была красивой, довольно органично смотрелась в своей роли и умела подать себя, но девушка откровенно переигрывала, пытаясь угнаться сразу за двумя зайцами, точнее, безупречно сыграть величественную женщину и попутно охмурить своего партнера. И Саске это бесило, потому что он никогда не понимал и не сможет понять тех, кто смешивает личное и публичное, считая, что тем самым они демонстрируют свои цезаревские качества.

- Взглянул, и не раз, можете быть уверены, - решимость и непоколебимость в голосе, от которого по телу бегут мурашки. Казалось, этот золотоволосый человек рожден не только для сцены, но и для трона, с которого он с легкостью и повелевал бы, и покорял. — А если взглянет еще разок, мисс Доброта, оправдаете ли вы свое имя, будете ли добры к нему? – скорее всего, музыка так и не стала приглушеннее, а блондин все так же продолжал нашептывать, медленно кружа партнершу в предельно простом, но при этом словно текущем танце. Но Саске слышал не только каждое его слово, а и каждую интонацию, он слышал даже ту лукавую хитринку, с которой умел говорить только этот человек, и которая, бесы бы драли этого Намикадзе, была одной из самых возбуждающих его черт.

- Ваше… - девушка осеклась, причем довольно-таки правдоподобно, вот только у Саске сложилось такое впечатление, что с её губ едва не сорвалось не «ваше величество», а «ваше презренство», потому что она его заметила, и за пустыми глазницами маски скрылось негодование и пренебрежение, но актриса быстро взяла себя в руки, торопливо взглянув на скромно стоящую в сторонке и обмахивающуюся веером розоволосую, которой, похоже, досталась роль Анны. И Саске оставалось только подивиться безвкусице очередной актерки и молча поаплодировать постановщику-аматору, который подобрал столь достоверный типаж. Будь он, и правда, в Средневековье и, действительно, встреть он Анну Болейн, Учихе казалось, что она должна была быть именно такой – надменной, с холодной зеленью больших глаз и горделиво вскинутой головой, не смотря, а созерцая, разве что розовые волосы были явно не к месту, но у всего есть свои издержки.

- Ваше имя Доброта, - назидательно, с легким нажимом, но при этом не утратив свою респектабельность и галантность, напомнил блондин, и Саске даже залюбовался этим превосходным умением парой фраз перебирать на себя все внимание, ведь, если бы сейчас была не репетиция, а само представление, он бы и не заметил ошибки партнерши, полностью сконцентрировавшись на золотоволосом короле, которому чудно шли его белоснежно-алые одежды.

- Значит, придется быть доброй, - на этот раз Саске таки не удержался и коснулся рукой лба, дабы не видеть эту фальшь, ведь в этой фразе и сопровождающем её жесте не было и толики скромности, доброты и целомудрия, словно актриса произносила реплики из одной сцены, а вела себя так, будто они уже перешли к другой, той самой, в которой её привели в спальню к королю. И тут музыка умолкла, замерев, как и Саске, резко одернув руку и распахнув глаза: пусть Учиха и так знал, что будет дальше, но он хотел это видеть, немедленно.

- Снять маски, - провозгласил Наруто, единым, слитным, завораживающим движением срывая маску с лица, представ не только перед массовкой и своей партнершей, но и перед ним, прекрасный и величественный – отныне, для Саске, у короля Англии, Генриха VIII, будут глаза только цвета индиго, и никак иначе.

Шион картинно вскрикнула, обмякая в крепких объятиях, а к ней, явно поторопившись, не дождавшись момента, переигрывая, причем нарочно, с каким-то личностным порывом, бросилась розоволосая «Анна».