Паучий престол I (СИ)

- Я знаю, - прошептал Саске, едва ли не стукаясь затылком о дверь, - и сам с этим разберусь. Поверь мне, брат, - подросток выдохнул, признавая, что простит практически невозможного, ведь он сам только что выдал свое обреченно-влюбленное состояние с потрохами, но все же, возможно, если сейчас ему удастся сбросить хотя бы часть того, что накопилось в нем за эту пару недель, он сможет более здравомысляще оценить ситуацию и таки принять решение, как быть с Наруто и своей любовью к нему. – Я справлюсь, - уже более твердо, уверенно, пусть ещё и не настоятельно или решительно, но уже явно не настолько безнадежно и обезверено, - но при этом не буду лгать самому себе.

- Хорошо, Саске, - примирительно выдохнул Учиха старший. – Я верю – ты справишься.

- Спасибо, - пробормотал подросток, чувствуя, как предательски дрожат губы, и пытаясь унять эту неуместную, сентиментальную дрожь.

Почему Итачи верил в него, а родители нет? Ведь они не просто братья. Фактически, они – конкуренты, ведь если одному из них достанется нынешнее кресло отца, то второй либо должен будет работать под его началом, либо уйти и проверить собственные силы, как это было у Фугаку и его младшего брата, Мадары. Первый, как законный наследник, занял предназначенное ему от рождения место, второй же не захотел мириться с подобной расстановкой в партии, начав свой путь, но они с братом были совершенно не похожи на Фугаку и Мадару.

Между ними никогда не было соперничества, разве что немного, когда в маленьком Саске взыграли учиховские гормоны, но порой подростку казалось, что Итачи, что бы он ни делал и какой бы вклад с юных лет не вносил в развитие семейного бизнеса, всегда оставлял после себя лазейку для него, для Саске, в которую тот и протискивался, ни в чем не уступая и не отставая от брата, едва ли не угрожая превзойти его. Возможно, именно поэтому для своих родителей он всегда был вторым. Не потому, что тянулся за братом с завидным рвением, а не соперничал с ним, и не потому, что Итачи относился к нему столь снисходительно, подставляя свое плечо и страхуя от возможных ошибок, а потому, что им двоим удалось то, что в свое время стало костью раздора между Фугаку и Мадарой. Несмотря ни на что, они были настоящими братьями.

- Итачи, я хотел спросить, - Саске снова нахмурился, понимая, что, возможно, и не стоит подымать эту тему, что у них с братом и так есть о чем поговорить, но все же любопытство жгло его изнутри, и это пламя не утихнет, пока он не расставит все по своим местам, - кто тебе сказал, что я в Майями?

- Фугаку, - коротко отчеканил Итачи, но даже столь сдержанного и предельно ясного ответа было достаточно, чтобы понять многое и всполошенно вскинуться, ощущая бешеное биение своего сердца.

- Ты видел его? – срываясь, задыхаясь вмиг раскалившимся воздухом, спросил подросток. – Ты говорил с отцом? – и затих, снова сжимая телефон вспотевшими пальцами и жадно вслушиваясь в тишину, в просторах которой, казалось, сейчас грянет гром.

- Я волновался за тебя, Саске, - тактично ответил Учиха старший, но подростку и этого было достаточно, чтобы понять, столь многое скрыл от него брат, - поэтому пришлось наведаться в особняк.

- Ты придурок! – вспылил Саске, тяжело дыша. – Ты, Итачи… даже ради меня… даже если я исчез и не давал о себе знать… – на этот раз слова обрывались не только из-за негодования, но и от слез, которые таки сорвались с его ресниц, пачкая щеки солью и придавая каждой фразе ещё большей горечи. – Ты не должен был приходить к нему и унижаться! – да, именно это грызло Саске изнутри, то, что ради него, слабого и глупого младшего брата, Итачи пришлось преклониться перед отцом, человеком, который только и ждал того, когда его упрямый и горделивый сын оступится и даст слабину, чтобы после, возвышаясь над ним, навязать свои правила, продиктовав условия той жизни, в которой у Итачи не было бы его сердца, не было бы Дея. И именно сейчас, когда Саске понимал, что означает любить, эта правда была ещё более болезненной и горькой, словно предвестник того, с чем ему неумолимо придется столкнуться в будущем.

- Оно того стоило, братишка, - тихо, с нежностью и ощущаемой братской любовью ответил Итачи, и Саске не сдержался, как мальчишка, зарыдав в голос. Слабак и рохля – вот кто он, а не чета старшему брату, который даже сейчас, будучи за сотни миль, оставался его незримой тенью, оберегая и опекая, который, уступив своим принципам и поставив под удар свою семью, не оставил его, вновь вступив в противостояние с их не менее упрямым и горделивым отцом.