Паучиха

— Да, — Валя даже не стала садиться, застыв в коридоре, сжав ладонями сумочку. — Я вскоре уезжаю. Только разведусь со Славиком, выйду замуж за Джона и уеду в Великобританию. Знаешь, мне надоело, что муж постоянно меня бьет, регулярно не ночует дома и не дает мне денег! А я была вынуждена с тобой спать! Если бы ты знала, как это было отвратительно, невыносимо для меня! — выпалила ей в лицо девушка, чуть ли не плюнула. — Мне был ненавистен каждый миг, проведенный с тобой в постели! Как ты могла так поступить со мной, ты, моя подруга?! Заставляла меня трахаться за деньги, пользуясь моим безденежьем? Зная, что я не лесбиянка, в отличие от тебя!

— Я тоже не лесбиянка, — машинально, потому что ее мозг был заторможен, отвечала Ксана. — Я бисексуалка. Кстати, я спала с твоим мужем.

— Я так и подозревала! Ты ведь редкая дрянь! Ты всегда завидовала моей красоте и хотела меня унизить любым путем! Но мне плевать — можешь забирать себе этого психа! Я познакомилась с замечательным мужчиной через брачное агентство. Он меня любит! Он дает мне деньги! Джон будет меня на руках носить! За границей мужчины знают, как следует обращаться с красавицами, — она вздернула подбородок. — Ну что ж, пока. Открой мне дверь. Я ухожу. Навсегда. И очень рада, что больше тебя никогда не увижу! Тебя и Славика! На самом деле вы — классная пара! Два психа.

— Ты не уйдешь, — голос Оксаны звучал обманчиво спокойно, хотя в глазах пылал пожар. — Ты никогда от меня не уйдешь, слышишь! Я не могу тебя потерять — я ведь тебя люблю! Только тебя одну на этом свете! Пожалуйста, не бросай меня!

Она готова была стать на колени.

Валентина отвернулась к двери с холодным, равнодушным лицом.

— Мне на тебя плевать! Я всегда общалась с тобой только от скуки и из жалости. Ты мне не нужна. Я тебя презираю. Ты просто жалкая лесбиянка, которая даже не может найти любовницу по любви, только за деньги! Ты — ничтожество!

— Ты не покинешь меня. Я знаю. Я не позволю тебе уйти. Вот так взять и уйти! И быть счастливой… Без меня.

* * *

Когда Славик увидел мертвое, обезображенное тело Вали, то поморщился и закатил глаза.

— Что, еще один труп? Что за жизнь пошла, — тяжело вздохнул Славик. — Что ни день, то убийство. Нам уже пора молоко за вредность выдавать, как чернобыльцам! Кстати, за что ты ее убила? — проявил любопытство новоиспеченный вдовец.

— Было бы странно, если бы она сама пришла к тебе домой в подобном состоянии. Ведь это ты ее убила?

Оксана стояла, уставившись пустыми, обезумевшими глазами в пустоту, сжав кулаки, впившись ногтями себе в ладони. Наконец она заговорила — словно включили запись.

— Она хотела от нас уйти… От тебя… И от меня. А ты и не знал, что Валя собиралась тебя бросить и даже воспользовалась услугами брачного агентства в поисках богатого иностранца. И она его нашла. Вот такая она стерва… Была.

Ноздри Славика раздулись, он подошел к телу Вали и пнул ее ногой:

— Вот с***!

Оксана внезапно обняла его, вжалась лицом в его курточку и заголосила:

— Убери ее, пожалуйста, убери! Или я сойду с ума!

Он взял ее за подбородок и вгляделся в глубину ее черных глаз:

— Нет, детка, теперь ты уже не сойдешь с ума. Разве ты не знаешь, что ты и так была сумасшедшей? Как и я. Я же говорил, что мы повязаны смертью… Как два паука — ядовитой сетью. Но теперь все будет хорошо. Нас никто никогда не посадит, успокойся. Нас не убьют. И мы любим друг друга.

Часть 3. Скорпионы-убийцы.

На похоронах Валентины Красавцевой, законной жены Славика Красавцева и лучшей подруги-любовницы, Оксана чувствовала себя очень странно. Она могла бы поклясться, что никогда так раньше себя не чувствовала.

Прецедентов не было.

Славик бы предпочел, чтобы тело его жены так и не нашли, чтобы Валю похоронили, как безымянный труп, но… Оксана воспротивилась.

И вот они стоят возле гроба, где накрашенный труп Вали кажется почти живым. Нет, Валя выглядела красивой куколкой с закрытыми глазами.

Оксана до боли сжала руку Славика, который изо всех сил изображал скорбящего мужа.

Ее лицо было бледным, как мел. Черные волосы, обрамлявшие его, казались черным париком, такой резкий контраст был между ними — живыми и блестящими — и бледным, казавшимся неживым личиком.

Почему-то подумалось, что через неделю ей стукнет двадцать три года, — столько же было Валентине, когда она ее убила. И что Валя больше никогда… Никогда-никогда не придет на ее день рождения.

Что она вообще больше никогда к ней не придет.

Оксана страдала. В ее мозгу крутились сцены счастливого разрешения той ссоры, которая привела к тому, что она… В состоянии аффекта, конечно… Убила лучшую подругу-любовницу.

Убила.

Навсегда.

Оксана отбрасывала эту мысль, потому что не могла с ней смириться… Но… Перед ней лежало живое… То есть, мертвое доказательство ее преступления.

Она представляла себе, что в тот злосчастный день сумела уговорить Валю не уходить к этому паршивому иностранцу! Например, вполне хорошим доводом: "А знаешь ли ты, Валя, скольких девушек продают в бордели за границей?"