Паук

— Я — твой муж, забыла? — напомнил он стальным тоном, провоцируя внутри меня вспышку отрицания. — И в горе и в радости. Твоя единственная надежда и опора.

Так что если тебе удастся избежать срока, придется очень сильно постараться, чтобы расположить меня к себе.

С этими словами Роман схватил мой подбородок, и буквально насквозь прожег своим грязным, похотливым взглядом. Даже тело бросило в жар и все затрясло, а внутри такая мерзость собралась, будто мне только что плеснули помои в лицо!

— Ц-ц-ц… Не думал я, что на такое фуфло буду подписываться, — небрежно выплюнул он. — Но если поначалу мне было любопытно, то теперь это депо принципа.

Я вся сгруппировалась, лихорадочно пытаясь придумать способ противостоять этому бандиту. Именно после этих слов у меня все прояснилось в голове. Я погладила этого самолюбивого ублюдка против шерсти своим поступком! Нагло щелкнула по носу и, похоже, он очень остро воспринял это прилюдное оскорбление.

Но Роман неожиданно отстранился и, смерив меня колким взглядом, освободил пространство камеры.

И я осталась один на один с собой.

Стояла и не шевелилась, пока его шаги совсем не стихли. Только затем осела прямо на пол и схватилась за голову руками.

— Боже… — выдохнула дрожащим голосом. — Боже… Боже…

Меня накрыла паническая атака.

Я начала раскачиваться из стороны в сторону не в силах убежать, от всепоглощающего ужаса. Казалось, что меня вот-вот разорвет или я просто умру от этих ощущений! Не было сомнений ни в едином слове бандита. Напротив только благодаря нему я в полной мере поняла, как укусила руку, которая являлась для меня последней соломинкой! Пренебрегла властью, которая помогла бы мне достичь самой важной цели! Всего лишь глупый порыв обиженной девочки, а повлек за собой цепную реакцию, какой бы не случилось, взорвись эта бомба на самом деле…

Нет, я не просто идиотка… я убийца! Убийца собственной семьи! У минутной победы оказалась неподъемная цена. И пока я была сосредоточена на жалости к себе, последствия ждали меня совершенно с другой стороны.

Меня не пугало, что Рома оторвется на мне при первой возможности или вдруг решит “помочь”. Не пугало, что придется провести в этой клетке еще неизвестно сколько времени и возможно меня посадят. Все это ничто в сравнении с одной только мыслью, что я стала причиной гнева человека, который дал мне надежду и пошел на встречу в ситуации, которая казалась абсолютно безвыходной.

Сотню раз я возвращалась к тому мгновению в туалете, чтобы найти ответ — что стало окончательным толчком для моего решения? Но слишком много было всего, чтобы разобраться… целое наслоение эмоций, перебивающих друг друга. Я просто хотела все прекратить. Устала, растерялась, запаниковала. Да и откровенно говоря, просто не допускала мысли, что меня вычислят…

Как бы то ни было, мысли не помогли бы мне исправить ситуацию и для себя я не нашла ни одного оправдания. Теперь Арбатов… даже страшно было представить, каким он может быть хладнокровным после такого неуважительного жеста. Миша не просто лишился защиты, а возможно стал мишенью для ответа за мою глупость!

И родители вместо поддержки, приобрели новые переживания, ведь никто даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь мне избежать самого строгого наказания.

Слишком престижным было место. Слишком важными персонами гости, чтобы я легко отделалась…

Первые сутки напоминали медленный ад. Я не спала — проваливалась лишь на минуты, но от малейшего шороха вновь возвращалась в реальность. Ела безвкусное варево, которое мне любезно приносили, чтобы совсем не загнуться.

Хотя воротило даже от запаха, неизбежно смешанного с вонью туалета в углу. И никакой возможности отвлечься, убежать от себя, убежать от истерики, что накатывала бьющими эмоциями. Я так часто вставала и металась по камере, что натерла кожу корсетом платья в кровь.

Папа пришел, когда в маленьком окошке с решетками начало темнеть. Я слышала его голос — он ругался и требовал увидеться со мной. Он не верил… не верил, что его дочь способна на это! Да и с какой стати счастливая невеста станет портить свою свадьбу?

Хотелось кричать, но я лишь сильнее стискивала зубы и впивалась пальцами в железные прутья, чтобы он вдруг не услышал моего слабого и обезвоженного голоса. Его так и не пустили ко мне. Не знаю, под какими аргументами, но у меня будто дыру в груди пробили, когда я поняла, что он ушел. Упала на жесткую лавку и заплакала в голос. Завыла белугой, чувствуя царапающую грань отчаяния, как сопливая девчонка, которая по глупости потерялась в супермаркете. И этот всплеск забрал последние силы. Я так и уснула в слезах. Наконец-то провалилась в сон, где не было никаких проблем… только темнота.

Следующие сутки шли еще медленнее. Когда находишься в четырех стенах без надежды, без общения, без занятия, начинаешь просто сходить с ума от безделья и вездесущих мыслей. Вновь и вновь я как мазохистка прокручивала монолог Ромы, и жгучие слезы собирались в глазах. Меня мучила совесть, выматывала, выедала нутро до костей.

А в какой-то момент все вдруг прекратилось…